Девственница для бандита - Амира Ангелос
Только не издевайся, не смейся надо мной, – молю мысленно. Этого мне уже не выдержать. Сломаюсь.
Умоляю, не ломай меня. Просто возьми, делай со мной что хочешь... А потом спаси моих родных.
– Что за вечерний визит? – голос Давида звучит абсолютно ровно. Я безумно благодарна ему хотя бы за это. Что не начинает издеваться… Ведь понимает, что на покаяние пришла. Наверняка догадывается.
– Я пришла поговорить, – произношу каким-то не своим, излишне хриплым голосом.
– Забавно. Раньше бегала от меня, и вот до чего мы дошли, – ухмыляется в ответ.
– Мне можно… войти?
– Давай.
Вхожу, замираю в центре комнаты. Оглядываюсь по сторонам, рассматриваю стены, предметы интерьера, мебель. Что угодно, лишь бы на полуголого мужчину не смотреть.
– Я хочу спросить, – решаюсь наконец продолжить. – Если бы я не убегала от тебя. Если бы попыталась помочь тогда, когда ты об этом просил. Марина смогла бы избежать того, что произошло с ней? – спрашиваю хрипло. Заставляю себя посмотреть прямо на Давида. Не отвожу взгляда от его лица.
– Блядь, если бы я знал, – Ериханов резко отбрасывает полотенце, которым вытирал волосы. Садится на край постели. Прячет лицо в ладонях. Сейчас он выглядит старше чем обычно. Кажется смертельно усталым. – Зачем спрашиваешь? Для очистки совести? Марина никогда не станет тебя винить ни в чем. Блядь, она даже Егора не винит. Иногда она кажется мне блаженной.
– Она просто слишком добрая, – говорю поспешно.
– О да. Но не я. Не жди от меня доброты, Лилиана. Ясно? Я не долбаный принц.
– Я это знаю.
И все же собираюсь просить о помощи. Как несчастная попавшая в переплет принцесса? Ну нет, на такую роль точно не гожусь. Тем более Давид видит меня скорее… шлюхой.
Не знаю, где беру силы чтобы решиться. Каждый шаг приближающий меня к Ериханову – словно по раскаленным углям. А потом я опускаюсь на колени. Перед ним. Он отводит руки от лица.
Встречаю взгляд черных глаз. Пронзительный, пугающий. Вдыхаю терпкий аромат грейпфрута, который пронизывает насквозь. Каждой клеткой ощущаю страх, но наравне с ним рождается и возбуждение, которое лишь добавляет ужаса, клокочущего во мне.
– Что это еще блядь за игры? – спрашивает резко и так грубо, что у меня ощущение, будто водой ледяной окатывает.
– Прошу… помоги! – шепчу отчаянно. – Мне нужна твоя помощь… больше некому. Спаси моих родных, пожалуйста!
– Теперь просишь у меня помощи? – усмехается. – Еще вчера мечтала убежать отсюда, сломя голову. Что изменилось?
– Я боялась тебя. Не понимала, кто настоящие враги. Признаю, что вела себя как идиотка, – говорю едва слышно.
– А теперь, значит, умной стала?
Понимаю, что он не поддается. Мои жалкие потуги, эта ночнушка, казавшаяся мне еще недавно самым изысканным предметом из имеющегося гардероба… Я ее на первую ночь с Матвеем надеть планировала. Будто в прошлой жизни это было.
– Считай как хочешь, – уже едва сдерживаю слезы.
Знала, что будет непросто, но не была готова к такому равнодушию и презрению. Разве мужчины так реагируют на полуголых девственниц? Думала, Давиду польстит… – Я готова на все, слышишь? Только помоги моим родным. София ведь еще совсем ребенок! Неужели у тебя нет сердца?
– На все? – выражение лица Ериханова настолько опасное, что меня передергивает. Презрительность в голосе режет по живому. – Как же твои дерзкие заявления? Никогда, ни за что? Да и с чего ты взяла, что мне интересна?
– Прошу… – проглатываю обидные слова. Приказываю себе не замечать их. Это неважно. Я не важна. Главное спасти родных… – Мне больше некого умолять, и ты это знаешь…
– Знаю, – холодно произносит Ериханов. – И это не добавляет очков твоей затее. Понятно, что ты дошла до степени, когда ляжешь под любого. Меня такое не интересует. Иди к себе, Лилиана.
Вместо того, чтобы выполнить его приказ, встаю с колен. Спускаю с плеч сначала одну, потом другую лямку. Сорочка падает на пол. Переступаю через нее.
Шаг. Еще один, и я касаюсь колен Ериханова своими. Внутри нарастает паника, но я уже твердо знаю, что не отступлю.
Стою к нему вплотную, кладу руки Давиду на плечи.
Секунда – и он дергает меня к себе на колени. Одной рукой сгребает рассыпавшиеся по плечам волосы, заставляя выгнуться назад. Другой обхватывает талию, чуть сжимая. Боже, это ведь уже было между нами… в клубе, буквально повторение той сцены. Только тогда я была полна решимости драться. А сейчас пришла сама, предлагаю себя, правда выходит жалко и неумело.
А еще различие в том, что Давид… голый! Полотенце слетело с его бедер, когда меня на колени посадил. Чувствую ягодицами его горячий, твердый член. Большой, весьма. Хотя не мне разбираться в размерах. Я в живую еще ни одного не видела. Мамочки. Паника душит меня. Что если он прямо сейчас…
Дергаюсь, но хватка слишком сильна.
– Не так… пожалуйста.
– Не как, Лилиана? – рычит Ериханов. – Может тебе для начала определиться, чего ты на самом деле желаешь? Или данный писк относится лишь к позе, в которой ты желаешь чтобы тебя выдрали?
Мерзкий урод, обожающий унижать и глумиться! Всего пара слов, а меня колотит, я пылаю от стыда.
Отпустив волосы, его рука плавно скользит по моей спине, к талии, ниже, по ягодицам. Дергает за край трусов. Натягивает их так сильно, что они впиваются в плоть. Которая горит и ноет. Чтобы отодвинуться, непроизвольно подаюсь вперед. Лицо Давида оказывается так близко… Наши губы почти соприкасаются. У меня перехватывает дыхание.
Но по выражению его глаз сразу понимаю – он не собирается целовать меня.
Скорее всего, не считает этого достойной. Делаю жадные глотки воздуха один за другим и неотрывно смотрю на твердые, изогнутые в циничной усмешке, губы.
Вырываться поздно.
Замираю.
Горячие пальцы проникают в трусы, трогают бесцеремонно, требовательно. Эти прикосновения обжигают. Меня колотит крупная дрожь. Вздрагиваю всем телом. Я полностью в его власти и как под гипнозом.
– Хочешь, чтобы я приласкал тебя? Хочешь кончить? – спрашивает требовательно.
– Помоги… моим родным, – шепчу всхлипывая.
– Маленькая невинная девочка, да? – произносит насмешливо. – Так хочешь убедить себя, что приносишь свою девственность в жертву.
В его глазах бездна,
