Его моя девочка - Эльвира Владимировна Смелик
– Ну с учётом его репутации, ещё как неопределённо, – убеждённо подтвердила Лиза. Она ведь на самом деле так считала. – И мало что значит.
– Так это у вас первый раз? – уточнила Маша.
Вот этого Лиза и опасалось больше всего – не обсуждений за спиной, а прямых вопросов, глаза в глаза, на которые придётся отвечать. Это от посторонних можно отмахнуться, даже послать «Не ваше дело! Завидуйте молча!», а с подругой так нельзя. Вот и приходится нести бред, путаясь и запинаясь.
Лиза кивнула.
– Да. – Но тут же засомневалась, исправилась: – То есть… нет. – Потом окончательно растерялась, пробормотала, снова виновато: – Маш, ну мне просто неудобно о таком рассказывать.
А врать ещё неудобнее.
– Даже мне? – опять уточнила Маша, вроде бы без обиды, но с особым вниманием.
– Даже тебе, – подтвердила Лиза, попыталась оправдаться. Ведь это действительно не враньё, так и есть. – Я же никогда о подобном не рассказывала. Вот вспомни. Ну не привыкла я сообщать, что с кем-то переспала. Даже если это Пожарский.
За спиной что-то грохнуло, но не слишком сильно – вряд ли человек со стула упал, скорее уронил сумку или учебник. Хочется надеяться, что это случайно совпало, а не кто-то услышал, и у него (или, скорее, у неё) руки держать перестали. Хотя, наверное, следовало тоже потише про интимные подробности в комплекте с Аликом упоминать. Но ведь и так уже почти все узнали или хотя бы подумали, что они сейчас вместе, а платонические отношения с Пожарским – кто в такое поверит?
Господи! Вот нафига она в это ввязалась? Определённо, дура! Но, переждав несколько секунд, Лиза продолжила:
– Ты же мне тоже о таком не сообщаешь.
– Ну… в принципе да, – подумав, согласилась Маша, точнее, торопливо договорила, потому что как раз в аудиторию зашёл преподаватель, и все заёрзали, устраиваясь поудобней и умолкая.
Если честно, к концу занятий Лиза подзабыла, что внизу её будет дожидаться Алик. Они с Машей даже задержались чуть-чуть на лабораторке, доделывая графики, и спустились вместе, и, конечно, почти сразу наткнулись на Пожарского. И не только на него. Крайнов, как всегда, ошивался поблизости.
На этот раз Алик не стал устраивать спектакли, как сильно соскучился по любимой девушке, не полез обниматься и целоваться, только широко улыбнулся, с лёгким дежурным любопытством глянул на Машу. И Лиза сразу представила:
– Это Маша. Подруга. Мы на одном курсе учимся и живём, можно сказать, рядом.
– Ну, если рядом, – заключил Алик, обращаясь к Маше, – давай тогда и тебя подвезу.
И даже удивительно, что он сразу не бросился как-нибудь под свои вкусы переиначивать её имя, на Марусю, например, или на Мэри.
– Спасибо, – чинно отозвалась та.
Вчетвером дошли до машины. Сейчас Лиза гораздо охотнее устроилась бы на заднем сиденье с подругой, но Алик опять сам распахнул для неё переднюю дверь, многозначительно произнеся:
– Лизбет.
Маша, услышав от него такую интерпретацию имени, глянула на Лизу, удивлённо округлив глаза. Та пожала плечами – а она-то что сделает? Она даже уже привыкла. Крайнов вон тоже совершенно спокойно реагировал на не менее своеобразное «Ники».
Сначала подкинули до дома Машу, потом подкатили к родному подъезду.
– Ну всё, пока! – воскликнул Алик, когда Лиза, нажав на рычажок, открывала дверь машины. – Ты просто чудо, Лизбет. Завтра утром – точно так же.
Она оглянулась, спросила удивлённо:
– А ты? Ещё куда-то поедешь?
– Угу, – подтвердил Пожарский, всё так же лучезарно улыбаясь.
– А-а, – с пониманием выдохнула Лиза, на самом деле ничего особо не понимая.
Вроде бы она и не рассчитывала ни на совместное времяпровождение, ни на свидания. Она ведь знала, что это только игра, но всё равно будто ощутила разочарование от подобной ситуации: «Ты свою роль хорошо исполнила, но пока мне больше не нужна. Я тоже честно вернул тебя на место. Теперь можешь быть свободна до завтрашнего утра».
Задняя дверь хлопнула, закрываясь, словно насмешливо хмыкнула. Ну да, Лиза же всё равно осталась не одна. Короткий мрачноватый взгляд опять оказался слишком проницательным, а когда они вдвоём вошли в подъезд, она вообще почувствовала себя неуютно.
Хотя – ничего же особенного, Крайнов ведь тоже обычный человек, пусть и не слишком привлекательный. Но ведь ей он до сих пор ничего плохого не сделал и вряд ли собирался. Тогда почему она так на него реагировала? Всё равно неосознанно ждала неприятностей?
Лиза с трудом сдержала желание свернуть на лестницу, когда он направился к лифту, но в мыслях сердито одёрнула себя «Да что за глупость!», тоже застыла в ожидании кабинки, наблюдала, как меняются цифры на электронном табло, даже проговаривала про себя: «…третий, второй, первый».
Вошла она тоже первая, но до противоположной стенки проходить не стала, посторонилась, пропуская Крайнова. Тот на ходу нажал нужные кнопки – и с цифрой «пять», и с цифрой «четыре», пристроился в дальнем углу, а Лиза развернулась к двери и опять смотрела, как электронное табло отсчитывает этажи, и чувствовала себя неуютно ещё сильнее.
Да потому что пространство ограниченное и слишком маленькое. И где-то внутри дрожала тревога. Или ожидание. Ну точно – ожидание, когда она наконец поднимется на свой четвёртый этаж, окажется дома.
Лифт остановился, двери разъехались, и Лиза шагнула наружу.
– Пока, – прилетело в спину, вполне-таки дружелюбное.
Она развернулась, уставилась недоумённо вглубь кабинки. Глаза протереть захотелось. Или, скорее, уши прочистить, дабы убедиться, что не ослышалась. Она бы меньше удивилась, даже если бы с ней заговорил памятник в университетском дворе.
Или всё-таки действительно послышалось? Потому что у Крайнова выражение на лице такое, что вообще ничего не разберёшь: то ли снисходительное, то ли раздражённое, то ли насмешливое, то ли лениво-безучастное. А за всё время он Лизе ни слова не сказал, если не считать того случая в августе и «Дверь придержи». Так чего вдруг?
Бывает же обман зрения, а тут – обман слуха. Да так и подмывало спросить: «Ты что-то произнёс?» Но двери медленно
