Его моя девочка - Эльвира Владимировна Смелик
– А у тебя как полное имя? Альберт?
– Прикалываешься? – усмехнулся тот, на мгновение отвлёкся от дороги, мазнул взглядом. – Александр.
Но обычно Александров сокращённо называют «Саша», или «Саня», «Алекс», или в крайнем случае «Шурик».
– А почему тогда «Алик»?
– Тебе правда интересно? – уточнил Пожарский, но тут же ответил: – Потому что мамочке так больше нравилось, вот она всегда и называла. Я и привык. – Добавил совершенно серьёзно: – Но если тебя не устраивает, можешь и по-другому. Ты как хочешь?
– Да нет, – Лиза замотала головой, – меня вполне устраивает.
Его же по-другому воспринимать невозможно, она ведь тоже уже привыкла: Алик – он и есть Алик. Не Саша, и даже не Алекс, и уж тем более не Шурик. У него и фамилия подходящая, под стать образу, достаточно пафосная – Пожарский. Поэтому очень странно слышать раз за разом упоминания о его маме. И почему только о ней? Ведь и остальные исключительно про неё говорят, о её салонах.
– А твой отец?
Наверное, не слишком тактично, но раз вырвалось.
– А, – отмахнулся Алик. – Это тёмная история. В общем, я его не знаю. Никогда не видел. Но выглядел он, видимо, как-то так. – Алик опять на секунды повернулся к Лизе широко улыбнулся. Имел в виду, что отец похож на него? То есть он на отца. – Ну, знаешь, как бывает. Ошибка молодости, всё такое. Потом был отчим. Это он помог моей маман на ноги встать. Ну-у, с бизнесом. Правда, с ним она тоже разбежалась. А потом… – Пожарский сделал паузу, видимый Лизе уголок рта пополз выше, – потом ещё много кого было. – И сразу предложил без перехода: – Что-нибудь ещё рассказать?
– Не знаю, – растерялась она. – Как хочешь.
Глава 5
Они не доехали до универа, наверное, пару кварталов, как Алик затормозил – не на светофоре, не на перекрёстке, просто так – подкатил к краю тротуара, обернувшись назад, сообщил:
– Твоя остановка, Ники. Дальше сам. Хотя бы сегодня. А то ты как-то не особо в нашу легенду вписываешься. Ещё подумают, что у нас тут тройничок. А мне надо, чтобы Лизбет реально за мою девушку приняли. Что у нас с ней всё серьёзно.
Крайнов и тут не возразил, послушно выбрался из машины и даже не оглянулся, невозмутимо двинулся в нужную сторону, а они поехали дальше, припарковались на стоянке перед учебным корпусом и вошли в него вместе – а-а-а-а! – под направленными на них – Лизе показалось, что их было точно не меньше тысячи – пристрастными взглядами.
А вот это она не учла! Наверное, для Алика подобное норма, но она-то не привыкла к настолько пристальному вниманию окружающих. Ей аж почесаться захотелось, везде, до того зазудело.
Ну вроде бы кому какое дело, кто с кем вместе? Других интересов в жизни нет? И больше всего Лизе хотелось убраться наконец-то из холла на первом этаже. Да её в жизни так не тянуло на занятия. Но Алик не торопился расставаться, словно желал, чтобы как можно больше народу убедилось в наличии у него теперь официальной подружки, сам сдал Лизино пальто в гардероб, а после придержал её за локоть, поинтересовался:
– У тебя пар сколько?
– Четыре, – доложила она.
– У меня тоже. – Он улыбнулся, наклонив голову набок. – Тогда встречаемся после. Здесь же.
А может, не надо?
– Ладно, – Лиза тоже улыбнулась, постаралась. Наверняка же согласно общественному мнению она должна быть жутко счастлива.
Пожарский одобряюще дёрнул бровями, приобнял, чмокнул в щёчку, успел прошептать в ухо:
– Умница. – А погромче произнёс: – Пока… – только не «любимая» опять, успела подумать Лиза, но Алик решил разнообразить репертуар, – солнце.
Хорошо, что им в разные стороны, и Пожарскому не пришло в голову прогулять по всему зданию, например, держась за руки, чтобы не осталось на факультете ни единой девушки, которая ещё не в курсе относительно его нынешней занятости. Да и взгляды – не разговоры. А обсуждения на стороне, если она их не слышала, Лизу мало волновали. Но на лестнице её нагнала Маша, вцепилась в рукав:
– Трофимова! Трофимова! Это точно ты? – И на её обескураженный взгляд, выдохнула, округлив глаза: – Офигеть! Лиз, ты с Аликом? И давно?
Лиза, двинувшись дальше, пространно произнесла:
– Ну не так чтобы.
Преодолев очередной пролёт, они вывернули с лестничной площадки в рекреацию, и Маша опять притормозила, заметила со значением:
– Но не со вчерашнего же вечера. – И насупилась обиженно: – А мне, значит, не говорила?
А ведь правда. И вчера усиленно увиливала от её вопросов. По отношению к подруге не очень порядочно, да и причины, чтобы оправдать такую скрытность, подобрать сложно. Так, может, всё-таки рассказать Маше правду, пока опять не начала придумывать и выкручиваться?
Лиза украдкой вздохнула, огляделась по сторонам.
Слишком много кругом посторонних – вдруг кто подслушает случайно. И Алику она пообещала не говорить никому – «вообще никому».
– Ну-у, – протянула неуверенно, – до этого всё слишком неопределённо было.
– Ну и что, что неопределённо, – возмущённо фыркнула Маша. – Подобные вещи от подруг тем более не скрывают. По-моему.
– Ну-у, – опять протянула Лиза, поморщилась, виновато дёрнула плечами, – в общем… я боялась, ты скажешь, что я дура.
– Почему? – искренне изумилась Маша, потом ещё и уточнила: – Почему дура-то?
– Потому что у Алика репутация такая, – пояснила Лиза, теперь уже тоже совершенно искренне. – Трудно поверить, что он серьёзно. И что он сразу не бросит.
Они прошли в лекционную, устроились за столом.
– Да ладно, – отмахнулась Маша. – Вот чего ты сразу о грустном? Почему ты, Трофимова, вечно мнительная такая? Между прочим, по-моему, он раньше никого не возил с утра в универ. А тебе ещё и пальтишко помог снять. Всё так чинно. Ахаха. Я прям засмотрелась. Точнее, прифигела. – Она вдруг изменилась в лице. – Ой, подожди! – Придвинулась поближе, зашептала экспрессивно: – Ты чего? Ты уже? Раз вы утром вместе приехали. Вы и
