Его запретная малышка - Ольга Дашкова
Глава 6 Маша
Почему так хочется пить?
— Зоя, — шепчу чуть слышно, не могу разлепить веки, словно в них кто-то налил клея. — Зой, ты здесь?
Шарю рукой под подушкой, чтоб найти свой телефон и посмотреть, сколько времени, но вспоминаю, что я не дома, а в гостях. Мысленно представляю, что на Зойкином диване мы спим вдвоем.
Тяну руку, натыкаюсь на тело, толкаю.
— Зоя, проснись.
Вместо Зойкиного «отстань» я слышу кряхтение, невнятное бормотание низким голосом. Насторожилась.
Кто это? Пашка?
Нет, не может быть, они вчера уехали, я пошла домой, а потом…
А потом…
Звон цепи, мокрый собачий нос утыкается в ладонь, мужские руки, поцелуй, разговор про самогон, меня куда-то несли.
О! Мой! Бог!
Нет.
Да нет же. Нет.
Твою же мать.
Вот теперь веки разлепились, в помещении не так светло, но все видно. Прямо передо мной лежит мужчина, тот самый бородатый сосед и мой спаситель. Прикрытый лишь тонкой белой простыней, так что все равно видно все его причиндалы, которые призывно топорщатся.
Сглатываю скопившуюся слюну, чтоб хоть как-то смочить горло. Отодвигаясь к стене, зажимаю рот ладонью. Рассматриваю мужчину, широкие плечи, мускулы буграми, густые брови, ресницы, отросшие волосы, сильно отросшая щетина. Мощная шея, он глубоко дышит, грудь вздымается равномерно.
Правая рука почти вся забита татуировками, какие-то письмена, цифры, символы. Они уходят на плечо и часть груди. Что-то в стиле древнего языка ацтеков и народов Майя, видела такие, в книгах и передачах по познавательным каналам.
Вот мужчина закряхтел, потянулся, я испуганно вжалась в деревянную стену. Простыня окончательно сползла с него, открывая моему взору полувозбужденный половой орган.
Нет, я видела мужской член, в порно там, в кино, это не открытие и не шок, еще не хватало краснеть и строить из себя скромницу. А эрекция — это вообще распространенное явление по утрам, так в учебниках пишут.
Член крупный, крайняя плоть закрывает головку, вокруг мало растительности, все аккуратно выбрито. Как интересно. Сейчас так модно?
За размышлениями о моде на интимные стрижки, наверное, все происходящее для меня реально было шоком, я в последний момент заметила, что сама голая.
Отодвинула простынь, да, действительно голая. Но я помню точно, что была в купальнике и легком платье. Мы поехали на речку, я чуть не утонула, этот мужчина меня спас, потом целовал так, словно последний раз. Потом мы выпили первача, да простит меня папа. Затем снова встретила своего спасителя, поцелуй — и вот я тут.
У нас был секс?
Пытаюсь прислушаться к своим ощущениям, так, Мария Владимировна, соберись, трогаю грудь, соски торчат, спускаюсь по животу вниз, между ног влажно.
А что если это правда?
И сегодня ночью у меня случился первый секс?
Я была пьяна в уматину, как говорит Пашка, и ничего не помню. Но хоть какие-то ощущения должны быть? Кровь на постели, боль в области промежности? Ощущение того, что случилось что-то невероятное?
Ничего такого нет.
Совсем ничего, кроме головной боли и паники.
Надо уходить, пока бородач не проснулся.
Стыдно-то как, Господи.
Оглядываю помещение: деревянные стены, диван, на полу раскиданы вещи, на столе бардак, закуска и бутылка водки наполовину пустая. Лишь одно небольшое окно и две двери.
Как можно медленнее и тише двигаюсь в сторону, перешагивая через раскинутые ноги мужчины, диван скрипит, я зажмуриваюсь, он снова кряхтит, чешет грудь, потом яйца.
Как мне развидеть это?
Если я вымою глаза с мылом, поможет?
Одна нога, вот уже и вторая на полу, подбираю платье, натягиваю через голову на голое тело, беру в руки сланцы. А вот теперь стою у двух закрытых дверей, напуганная, вспотевшая, кусаю губы.
Тяну за ручку той, что справа, хорошо, что она не скрипит, но там вовсе не выход, а моечная.
Так, я в бане, это комната отдыха, мойка, дальше парная, у бабы Ани все точно так же. Как раньше не сообразила по развешанным под потолком веникам?
Открываю вторую дверь, яркий солнечный свет бьет в глаза. Интересно, сколько сейчас времени? А если я выйду и наткнусь на соседку, совсем некрасивая ситуация будет.
Обув шлепки, вдоль стеночки иду вперед, надо уходить как можно скорее и неважно уже, кто и что подумает. Огромный лохматый пес загораживает проход, склонив голову, смотрит с любопытством, высунув розовый язык.
А вот если он сейчас начнет лаять, то сбежится вся деревня, и все решат, что родственница бабы Ани шлюха?
Обычно меня все называют занудой, шлюха — это что-то диаметрально противоположное, ко мне вообще мне не имеющее никакого отношения даже вскользь, ну, сучка еще, да, соглашусь.
— Привет, песик, как там тебя? Грей? Хороший Грей, красивый, самый умный.
Пес, высунув язык еще больше, виляет хвостом, гремит цепью, начинает поджимать уши и лизать руку. Никогда не думала, что меня так любят животные. Или это он просто жалеет меня убогую.
— Хороший, хороший, давай ты меня выпустишь, а я потом дам тебе большую сахарную косточку. Честно-честно.
Он точно все понимает? Или я окончательно сдурела после самогона и ночи с бородатым соседом? Но всему должно быть рациональное объяснение, оно точно есть, я знаю, надо только собрать мысли в кучу, принять контрастный душ и хорошо все обдумать.
Обхожу пса бочком, стараясь не делать резких движений, направляюсь к своему забору, потому что идти к калитке — это значит, через весь двор, а я не знаю, кого могу встретить.
Впереди забор.
Ну, не такой он и большой, как кажется. Забираюсь на него по наваленным в кучу чуркам, перекидываю ногу, сланец с другой предательски падает на чужую территорию. Грей наблюдает с интересом, задорно гавкает, а я от испуга падаю с забора в огород бабы Ани.
Хорошо, что мое падение пришлось на небольшой
