Нора Робертс - Приданое Эсмеральды
Теперь ему надо прогуляться. Пройтись, размять ноги, подышать свежим воздухом. Прогулка – полезное для здоровья занятие. В последнее время его апатия была настолько сильна, что приходилось даже заставлять себя перешагнуть за порог и сделать сколько шагов. Нужно выходить каждый день, пусть это будет всего лишь короткий променад по берегу. Нельзя лениться и погрязнуть в мрачных мыслях – только вперед!
Эли натянул куртку, сунул ключи в карман и поспешно вышел через двери террасы, чтобы не дать себе возможности передумать.
Он нехотя пересек мощенную камнем площадку под жуткими порывами ветра. Пятнадцать минут, всего каких-нибудь пятнадцать минут убеждал он себя и, втянув голову в плечи и сгорбившись от холода, направился к ступенькам, ведущим к пляжу. Вот когда он дойдет до берега, можно будет начинать отсчет пятнадцати минут. Семь с половиной минут он будет идти от дома и семь с половиной минут – обратно к дому: простая арифметика.
Потом он разведет огонь в камине, сядет перед ним со стаканчиком виски, если у него возникнет такое желание, и будет размышлять о бытии.
Песок на дюнах вздымался маленькими вихрями, а ветер, дувший с моря, по-хулигански подбрасывал пряди водорослей, выброшенных на берег. Белые барашки волн, о которых он писал бабушке, галопом мчались над водой серо-ледяного цвета. Ветер обжигал горло при каждом вдохе, казалось, будто он глотает битое стекло. Зима ледяными когтями впивалась в Виски Бич, напоминая Эли о том, что он забыл дома перчатки и шапку.
Завтра я буду бродить по берегу тридцать минут, начал он торговаться с самим собой. Или в какой-то другой день даже целый час. И, вообще, кто сказал, что выползать из дома надо ежедневно? Кто установил такие правила? На улице жуткий холод, и любой идиот взглянув на набухшее тучами небо, на клубящиеся облака, поймет, что оно вот-вот разрешится тяжелым валом снега.
И только полный придурок станет гулять по морскому берегу в бурю.
Эли дошел до засыпанных песком ступенек. Все его мысли потонули в рокоте волн и реве ветра. Нет, сегодня определенно нет никакого смысла морозить нос, он практически убедил себя и, уже собравшись повернуть назад, поднял голову.
Волны катились из серо-стального мира воды и накатывали на берег с мощью и яростью осадных орудий. Боевые клики слышались Эли в каждом валу. Среди песка вздымались ввысь выступы скал, на которые неистово набрасывались волны. Они на несколько мгновений откатывались назад, как будто перегруппировываясь, и снова неслись вперед в нескончаемом сражении, в котором ни одной из сторон никогда не суждено одержать победу.
Над полем битвы выжидающе нависало небо, словно просчитывая, в какой момент нанести удар.
Эли остановился, пораженный удивительной картиной силы и величественной красоты природы, великолепия первобытной энергии.
Помедлив несколько мгновений, понаблюдав за битвой стихий, он пошел дальше.
На всем длинном берегу, кроме него, не было ни одной живой души, и слышалось только завывание ветра и злобный рев волн. Окна коттеджей и домов побольше, стоящих над дюнами, были плотно закрыты от ледяного ветра. Насколько хватал глаз, пляж был пуст, никого не было видно на ступеньках, что вели к берегу, так же как и на ближних скалах и склонах. Никто не всматривался в океанские дали с пирса, о который с остервенением бились тяжелые валы.
Эли был здесь один, словно Робинзон Крузо. Но одиноким он себя не чувствовал. Невозможно чувствовать себя брошенным, подумал Эли, в окружении этой мощи и энергии. Он обязательно закрепит свое нынешнее ощущение, пообещал он себе, вспомнит испытанное сегодня чувство в следующий раз, когда у него возникнет потребность найти оправдание себе и своему стремлению спрятаться от окружающего мира.
Эли очень любил здешний берег, а этот его участок предпочитал всем другим. Он обожал бывать здесь накануне бури – зимой, летом, весной, не имело значения когда. Ему нравились дни, когда пляж оживал во время сезона отпусков, когда люди ныряли в накатывавшие волны, лежали, вытянувшись на полотенцах, или сидели на раскладных стульях под навесами и пляжными зонтиками. А каким восхитительным был этот берег на восходе солнца и в нежном прикосновении летних сумерек!
Почему же так долго он лишал себя этого наслаждения? Обвинять обстоятельства он не мог, в сущности, и Линдси ни при чем. У него была возможность приезжать сюда чаще, и он должен был ею воспользоваться. Ради бабушки, ради себя. Но он выбрал самый простой способ, вместо того чтобы пытаться объяснить, почему сюда не желает возвращаться его жена, и искать надуманные предлоги для нее и для себя. Или начать спорить с Линдси, когда она предлагала отправиться на Кейп Код или Мартас-Винъярд или даже в Европу на Лазурный Берег.
Он устранился, попробовал замять проблему и на самом деле все еще больше усложнил, даже более того, Эли утратил нечто очень важное. И если он не вернет это сейчас, ему некого будет винить, кроме самого себя.
И Эли пошел по берегу по направлению к пирсу. Он вспомнил о своем ярком летнем любовном романе с одной девушкой здесь, накануне поступления в колледж. О том, как они с отцом ловили рыбу, не имея ни малейшего представления о правилах рыбной ловли. Потом к нему пришли еще более давние воспоминания из далекого детства, когда он с местными мальчишками копался здесь в песке в поисках пиратских сокровищ.
Он вспомнил «Приданое Эсмеральды». Старинную, но все еще живую легенду о сокровище, захваченном пиратами в ходе жестокого морского сражения, а затем утраченном ими, когда пользовавшийся жуткой славой пиратский корабль «Калипсо» потерпел крушение на рифах Виски Бич, фактически у самого подножия Блафф-Хауса.
На протяжении долгих лет Эли слышал множество версий этой легенды, а ребенком вместе с друзьями пытался отыскать клад. Как же они тогда хотели найти драгоценности и стать современными пиратами!
Но, подобно многим незадачливым искателям кладов, они не обнаружили ничего, кроме крабов и ракушек. Но как же он любил те давние увлекательные поиски долгими летними солнечными днями!
Он сроднился с Виски Бич, где даже скалы отвечали ему взаимностью. Эли здесь всегда было хорошо. Остановившись, он посмотрел на пенящиеся у ног волны и почему-то почувствовал уверенность, что ему и теперь будет здесь хорошо.
Эли прошел значительно дальше и оставался на улице дольше, чем поначалу намеревался, но теперь, повернув обратно, мечтал о стаканчике виски у камина как о настоящем удовольствии, как о ценной награде, а не как о способе бегства от реальности или средстве забвения.
Наверное, следовало бы что-то приготовить себе поесть, он ведь совсем забыл об обеде. В животе заурчало, и Эли неожиданно вспомнил, что ничего не ел с самого утра.
