Лабиринт. Книга 2 (СИ) - Грушевицкая Ирма "Irmania"

Для Мэтта стало полной неожиданностью, когда через год она пришла к нему за разводом. К слову, Джессика постаралась как можно меньше задеть его самолюбие, объяснив, что дело исключительно в ней.

– Я встретила человека, Мэтт. Он художник. Очень перспективный. И, кажется, меня любит.

– А ты, Джесс?

– И я люблю его. Ты меня знаешь, такими словами я разбрасываться не стану. А ещё не стану унижать тебя изменой. Да, не буду скрывать, я спала с ним, но именно поэтому больше не сплю с тобой. Если ты считаешь, что условия нашего договора не выполнены, я пойму.

– Именно потому, что я хорошо тебя знаю, у меня нет претензий. Я дам тебе время подумать. Постарайся оценить ситуацию со всех сторон и прими правильное решение. В любом случае, я его поддержу.

– Спасибо, Мэтт. Мне жаль, что ты не тот, кем мог бы для меня стать.

А могла бы она стать чем-то большем для него? После Мэтт неоднократно об этом размышлял и пришёл к выводу, что вряд ли. Не было между ними того, что он помнил по детству: нежности матери, заботы отца, их общей любви. По его ощущениям они были единым целым, а с Джессикой подобной близости не чувствовалось. Их брак был продолжением его душевного одиночества, что Мэтт пестовал в себе с ранней юности. В какой-то степени с уходом Джессики он испытал облегчение: спокойствие, которое он хотел найти рядом с этой женщиной, оказалось обманным и наносным. Ему не было плохо с ней, в чём-то, особенно в постели, Джессика превосходила других женщин, но при всей неоднозначности их брака, в душе Мэтт рассчитывал не только на телесную близость.

У этих двоих, что стоят, взявшись за руки, у алтаря,  с этим проблем точно нет.

Венчание в одной из старейших церквей Чикаго, Соборе Святого Имени, прихожанами которого являлось ни одно поколение родных Криса, собрало более четырёх сотен гостей. Кристофер Престон – средний сын в семье известного строительного магната Олафа Престона – был рождён, что называется, с серебряной ложечкой во рту. С Тэмзин, в то время работающей официанткой в дешевой закусочной, он познакомился на студенческой вечеринке, куда девушка пришла вместе с подругами. Вообще-то, технически их познакомил Ник, именно поэтому в данный момент он выступал в роли главного шафера. А если копнуть глубже, симпатичную креолку в толпе первым заметил он, Мэтт.

Это была угарная вечеринка. Одна из многих с пивным бонгом, пивным пинг-понгом и всем прочим, так или иначе связанным с пивом и алкоголем сомнительного качества. До флоридских спринг-брейков, конечно, далеко, но главное правило студенческих попоек соблюдалось неукоснительно: чем дольше ты, напиваясь, не ходишь в туалет, тем круче.

Обычно в этом соревновании побеждал Ник, но в этот раз ему не повезло – Мэтт с Крисом его по полной уделывали. Они сидели на лестничном пролёте с красными пластиковыми стаканами в руках, обсуждая снующих вокруг девчонок. Под градусом Криса всегда пробивало на поговорить. Мэтт почти его не слушал, лениво следя за хаотичным перемещением гостей по первому этажу дома, снятого для вечеринки студенческого братства Ультра Си. Именно он обратил внимание на появление новых гостей – компанию девушек, наряженных в коротенькие майки и такие же, не оставляющие места для воображения, шортики. Среди них была и Тэмзин – невысокая, фигуристая, с роскошными вьющимися волосами.

По заведённой привычке Мэтт толкнул друга локтем.

– Глянь.

Сам он давно перестал тушеваться в женской компании, зарабатывая очки тем, что считался, скорее, созерцателем, нежели активным деятелем в безбашенных сексуальных играх. Свойственную ему отстранённость девчонки принимали за загадочность. Те, кто посмелее, обычно шли напролом, ну а другие Мэтта в то время не интересовали. Крис же всё ещё отчаянно краснел перед противоположным полом и был не в состоянии сделать первый шаг.

То, что девчонка ему понравилась, Мэтт понял по тому, как в один момент друг заткнулся и с глупым выражением лица стал на пялиться на темноволосую красотку. Он даже пропустил возвращение Ника.

– Ну, что тут у нас?

Мэтт кивком указал на яркую, щебечущую стайку, а затем на прибалдевшего Криса.

– О, понятно. – Ник еле сдерживался, чтобы не засмеяться. – Одну я знаю. Это Кора. Эй, Кора, – заорал он, – привет!

Коротко стриженая татуированная блондинка помахала в ответ.

– Привет, Никки. Похоже, у вас тут всё в самом разгаре?

– Ага. Ты как раз вовремя. Поднимайся к нам. И подружку захвати, вон ту, брюнеточку, – Ник подмигнул Тэмзин. – У моего кореша, похоже, повышенное слюноотделение на неё началось.

– Закрой пасть, козёл, – прошипел Крис, но рот всё-таки захлопнул.

Мэтт до сих пор улыбался, когда вспоминал, как проходило знакомство красного как рак Криса и румяной от смущения Тэмзин. Никто не мог предположить, что спустя почти пятнадцать лет они будут стоять друг перед другом и обмениваться клятвами верности.

Против них было всё: родные и с той, и с другой стороны, общественное и социальное положение, даже характеры друг друга – мягкий у Тэмми и принципиально требовательный у Криса. Однако Мэтт знал: кто бы что ни говорил, это не Кристофер Престон решил, наконец, жениться на Тэмзин Флотте, это она, наконец, позволила ему это сделать.

Казалось бы, что общего может быть между сыном мультимиллионера и дочерью служащей средней руки. Мать Тэмзин была родом из Бернсайда, одного из беднейших районов Чикаго. С отцом девушки, служившим в морской пехоте, они познакомились по переписке. Во время очередного отпуска он приехал в Чикаго, женился на ней и увёз к себе в Новый Орлеан.

Во время первой войны в Персидском заливе сержант Флотте погиб. Тэмзин тогда было семь. Через некоторое время мать решила вернуться к родным и забрала её с собой в Чикаго. В Бернсайде Тэмми и выросла. Мать постаралась, чтобы она получила хорошее образование. Тэмми копила деньги на обучение в колледже при Иллинойском университете и после окончания школы бралась за любую работу.

Всё это Мэтту рассказал Крис на следующий день после знакомства с Тэмзин. Его восхищение девушкой било через край и, судя по частоте упоминания её имени, не могло продлиться долго.

Мэтт был не единственным, кто в этом ошибся.

Он никогда не расскажет другу, как некоторое время спустя получил официальное приглашение посетить его фамильный особняк в Кенвуде. Звонок был от секретаря его отца, Олафа Престона. Мэтт удивился, хотел было отказаться, однако любопытство взяло верх. Что может понадобиться известному чикагскому строителю от обычного студента бизнес-факультета, пусть даже и водящего дружбу с его сыном.

К слову сказать, Крис никогда не кичился своим происхождением. Он жил в кампусе, ездил на демократичном "форде" и, как и все парни, предпочитал фаст-фуд дорогим ресторанам. Николас, знающий всё и обо всех, как-то сказал Мэтту, что у Криса произошёл конфликт с отцом, когда тот не захотел продолжать семейную традицию обучения в Гарварде. Инженерному факультету престижнейшего университета Лиги Плюща средний Престон предпочёл школу бизнеса Бута, в которой учился и Мэтт. Если Олаф Престон и хотел что-либо разузнать о своём сыне, лучше ему было бы обратиться к Тейлору – ещё одному их другу, с которым Крис делил комнату.

Однако позже Мэтт понял, почему Олаф предпочёл встретиться именно с ним. Дипломатичность, умение уходить от сложных вопросов, многосторонний анализ ситуации – качества, которые в будущем помощнике прокурора Тейлоре Дженсене культивировали лучшие профессора юридической школы, Мэтт обретёт намного позже. Тогда же пять минут наедине с одним из влиятельнейших людей города стали для него своеобразным экзаменом на прочность.

Мистер Престон даже сесть ему не предложил, а сразу после обмена рукопожатием начал задавать вопросы: как у Кристофера дела, как успехи в университете; много ли  у него друзей, чем они увлекаются. Мэтт отвечал честно, не понимая, что такого может быть в его ответах, о чём отец Кристофера не мог узнать у него самого.