Танцуй на краю, детка! (СИ) - Южная Влада

      Я прищурилась, обдумывая ее слова.

      – Пусть не мнит себя крутым мачо. Можно даже с Антоном прийти. Это Дена стопудово зацепит. А что? Я уверена, многие придут со своими парами.

      Мысль о том, что Ден тоже мог прийти с кем-то, заставила скрипнуть зубами. Конечно, с тех пор, как мы расстались, никто не обязывал нас хранить верность друг другу. Я трахалась с Антоном отчасти и потому, что была уверена: Ден проводит ночи с другими, как поступал раньше. Не хотелось бы оказаться на вечеринке одной и смотреть, как очередная одноразовая подружка облизывает его.

      – Вот-вот, – поддакнула Ленка. – Ты, главное, с Ромычем поговори, а? Я хочу, чтобы нас снова стало трое!

      – А может, Ден и не появится… – задумчиво пробормотала я. – Может, сам не захочет со мной сталкиваться. Ведь наверняка решит, что я приду пообщаться с бывшей подругой.

      – Тогда просто повеселимся, постебем эту сучку! – нашлась Ленка. – Мне кое-какая мысль в голову пришла. Я ради такого дела даже сменами в клубе поменяюсь.

      Я промычала что-то по поводу того, что подумаю, но нам обоим уже было понятно: она меня уговорила.

      Закончив разговор, я некоторое время смотрела в одну точку. Вот и наступил этот момент. Я должна посмотреть в глаза реальности. Я должна встретиться с Деном. Моя самая тайная и сладкая мечта… и мой самый жуткий страх.

      – Исчезни, – бросила я привидению, проходя мимо него на кухню.

      Там налила вина в бокал и сделала несколько больших глотков. Не хочу сегодня больше думать о проблемах. Не хочу.

      И не буду.

      Я вернулась в спальню, прихватив с собой бутылку, и включила музыку. По радио как раз звучала «Chandelier». Песня о девушке, которая едва держится на краю. Я сделала несколько па, балансируя на цыпочках, и порадовалась, что музыка так удачно совпала с настроением. Затем достала из тумбочки узкую ленту из четырех снимков, сделанных в фотокабинке. Грустная ухмылка искривила губы. На этих фотографиях у меня были взлохмачены волосы, а у Дена – очень недвусмысленно блестели глаза. Я отворачивалась, потому что он пытался меня поцеловать, а на самом последнем снимке мы одновременно скорчили дурацкие рожи.

      «Буду жить, будто завтрашнего дня нет», – подпела я солистке и сделала еще пару глотков.

      Это было одно из самых светлых воспоминаний. Мы с Деном гуляли в парке в тот день, когда ему пришло в голову затащить меня в автоматическую фотокабинку. Едва тяжелая темная штора упала, отделяя нас от внешнего мира, где люди гуляли с детьми, катались на велосипедах или просто отдыхали на скамейках, наслаждаясь хорошей погодой, как руки Дена оказались на моей груди, а его губы – на моих губах.

      Было тесно, я шептала, что нас могут застать, если кому-то придет в голову просто заглянуть, но сама уже целовала его шею, жадно скользила руками по его плечам, забиралась под одежду, желая скорее коснуться обнаженного тела. Его тяжелое дыхание смешивалось с моим. Ден ловил мои губы, шептал в них «Я люблю тебя, Вика», сводя меня с ума. Наверно мы шумели, как стадо слонов, но тогда уже не замечали этого. Мы теряли голову друг от друга.

      Ден скинул куртку и футболку. Дрожащими пальцами я проводила раз за разом по его лицу, бровям, скулам, губам, подбородку Я хотела каждый сантиметр его тела. Он бросал мне вызов, и я принимала его. Безоглядно. Я растворялась в нем. Спустилась на колени, каким-то чудом уместившись в крохотном пространстве, и расстегнула его джинсы. Подняла голову, глядя снизу вверх. Ден приоткрыл рот, не в силах совладать с возбуждением. Его взгляд казался черным и бешеным. Не отводя взгляда, я склонилась и коснулась губами жестких темных волосков внизу его живота. Он вздрогнул.

      – Ты – первый мужчина, которого я хочу так.

      Я начала стягивать с него джинсы. Мои губы сдвинулись ниже, вырвав из груди Дена глухой стон. Он грубо схватил меня за волосы, заставил откинуть голову, чуть подался вперед, разглядывая лицо. Кровь стучала в моих висках. На скулах Дена играли желваки. Нагнувшись еще, он яростно впился в мои губы. Я оттолкнула его, а потом взяла его в рот. Все тело Дена выгнуло дугой, руки впились в скамейку до хруста. Я хотела показать, как люблю его, и этот поступок был для меня чем-то очень сокровенным и интимным. Я бы никогда не стала делать этого с кем попало. И надеялась, что Ден поймет и оценит порыв. Потому что меня пугало то, как быстро все мои преграды пали ради него.

      Он тихонько стонал и шептал мое имя, пока я ласкала его. Его ноги скользили пятками по полу. Под моими закрытыми веками разрывались ослепительные вспышки, потому что я чувствовала, что его удовольствие почти невыносимо. Мышцы на его бедрах подрагивали, когда я проводила по ним рукой. Мои трусики промокли, от того, что происходило со мной.

      А потом Ден прорычал мое имя каким-то отчаянным голосом и взорвался внутри моего рта. Не было никакого отвращения, только чистая любовь к нему. Чуть позже Ден подтянул меня к себе на колени, а я спрятала лицо у него на груди и тихонько улыбалась. Ден погладил по волосам, поцеловал в макушку и прошептал: «Спасибо».

      Фотографии мы все-таки сделали, когда остыли и привели себя в порядок. И я забрала их себе на память об этом дне. И как дура хранила до сих пор.

      Я. Больше. Не. Люблю. Дена. Овчаренко.

      Бросив последний взгляд на бумажную ленту, я подошла к окну и открыла его. Поставила бокал на подоконник. Затем быстрыми движениями порвала снимки на мелкие клочки.

      Высунув ладонь наружу, я смотрела, как ветер сдувает и уносит их вдаль.

      «Я цепляюсь изо всех сил, но не буду смотреть вниз, не буду открывать глаз», – заканчивалась песня.

      Я балансирую на краю между любовью и ненавистью, но уже знаю, какую сторону выберу. И не упаду вниз. Ни за что.

      Закрыв окно, я повернулась к нему спиной. Сжала холодное стекло бокала в пальцах, рискуя раздавить его. Убедившись, что привидение исчезло по крайней мере на эту ночь, я отправилась видеть сны без сновидений.

      На следующее утро я, первым делом, «заболела». Мама Ленки работала педиатром в детской поликлинике, и через нее нам с Ромкой когда-то удалось добыть контакты одной медсестры, работающей во взрослом отделении. За определенную сумму денег у той можно было получить готовый больничный с нужными датами и печатями. Неизвестно, делилась ли медсестра с врачом своим заработком или подсовывала на подпись украдкой, но к документу никто не мог придраться. Из осторожности я пользовалась таким способом редко, но поняла, что наступил критичный случай.

      Мое начальство, конечно, не обрадовалось, но с тех пор, как угроза увольнения миновала, на все возмущения директора я старалась смотреть сквозь пальцы. К тому же, как работать, когда рядом кто-то вытягивает из рукава бесконечную ленту или превращает монету в воздушный шарик?