Не ангел хранитель (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

Улыбаясь, отдаёт пакетик. Изнывая от любопытства, достаю оттуда штуку, похожую на фитнес-браслет, но чуть потолще. Белый с серебристой панелью на месте экранчика. Что это?.. Интуитивно надеваю на руку. Кнопок никаких нет. Вожу по приятной наощупь поверхности пальцами. Вдруг он тихо вздрагивает и, мягко вибрируя, начинает сжимать моё запястье. Вскрикиваю! Но он тут же отпускает и расслабляется. Истерично хихикаю. Браслет, как живой, опять повторяет этот фокус, заставляя моё сердце колотиться.

Захожу в переписку с Беркутом.

Беркут: У меня второй из пары. Прикасаешься пальцем к стальной поверхности браслета — я чувствую твоё прикосновение. Я прикасаюсь на своём — ты чувствуешь моё.

Мой браслет снова сжимает запястье. В этот раз я ощущаю не только приятную вибрацию и сжатие, но и то, что внутренняя поверхность, которая прикасается к коже, немного нагревается. Словно запястье охватывают реальные пальцы. Боже… Это так будоражит! Какая чудесная штука!

Беркут…

Кладу палец на серебристую панель браслета, отвечая ему взаимностью.

Беркут: Спасибо… Когда я буду думать о тебе, я буду прикасаться.

Закрывая глаза, жду объятий браслета. Улыбка рвётся с губ. Вибрация… сжатие… тепло…

Ох!

— Ника?

А, чёрт, Макс…

Глава 7 — Сломано (Николь)

Валентина Сергеевна Вишневская — главная конкурентка отца и… мама Макса — поправляет безупречно уложенные светлые локоны. Улыбается мне, сверкая жемчужными винирами. Но взгляд сегодня у неё прохладный и тревожный. Нервно теребит бриллиантовую подвеску. И мне кажется, сейчас вспорет себе кожу на груди хищным красным маникюром.

— Ника! Наша красавица… Как я рада тебя видеть!

Обнимает. Обмениваемся поцелуями в щёку.

— Здравствуйте.

— А Павел Александрович?..

— Папа не может. У него сегодня сделка.

— Сделка?

— Он выкупил сеть заправок Туровых.

— Да, Павел как каток, — растягиваются её губы в не очень искренней улыбке. — Всех раскатал!

— Ну не всех, Валентина Сергеевна, — сдержанно улыбаюсь я. — На Вас не покушается.

Иду к Максу, слыша вслед тихое: «Это пока…»

Но таков бизнес! Что я могу сделать? Папа — акула. Но и Вишневские в своё время тоже демпинговали и сожрали всех, кто поменьше.

Сегодня мне предстоит довольно неприятная вещь — озвучить Валентине Сергеевне, что свадьбы не будет. Так как сам Макс не соизволил. А у меня устойчивое ощущение, что предложение мне сделала именно она. И я согласилась приехать сюда только поэтому.

— Добрый вечер, — подхожу я к гостям.

— Мадемуазель Градская! — улыбается мне моложавый отчим Макса. — Когда уже мы сможем обращаться к Вам «мадам»? Мы все ждём дату.

Обмахивает специальным веером скворчащее мясо на гриле.

— Можете, Ростислав, начинать прямо сейчас. Во Франции давно уже принято обращение «мадам» и к незамужним девушкам.

— Ну Ника… Я же совсем о другом!

— Ника, клубнички? — протягивает мне креманку Валентина Сергеевна. — Только с куста. Со свежими сливками.

— Благодарю, — забираю десерт из её рук.

— Максимка, ну что ты опять в своём телефоне? — с едва сдерживаемой жёсткостью на последнем слове.

Он отрывает глаза от экрана

— Мам, тут ралли-онлайн, я сделал ставку.

— Твоя ставка может не сыграть! — прищуривается она требовательно. Недовольно давит его взглядом до тех пор, пока он не прячет телефон в карман, недовольно цокнув языком.

— Мальчишка! — со снисходительной интонацией а ля «что с него взять?» — Но замечательный, правда? Вы очень красивая пара.

— Мхм…

— Как твои успехи в студии?

— Права на один трек продали, как саунд к фильму

— Поздравляю! Я всегда верила, что ты добьёшься успеха. Вы с Максимом определились с датой? — подхватив меня под локоть, отводит в сторону. — Я думаю, что в первых числах октября…

Браслет Беркута на моей руке вибрирует и сжимается. Посылаю ему ответное прикосновение, касаясь своего браслета пальцем. Это придаёт мне решительности поговорить с Вишневской так, как планировала.

— В октябре ещё тепло, но можно накинуть роскошную белую шубку, уже красивая золотая листва…

— Валентина Сергеевна… нет, — опускаю я взгляд, качая головой. — Я думаю, что все эти планы поспешны. В октябре не будет свадьбы.

— Но в ноябре такие ветра… Они испортят нам фотосессию.

— И в ноябре — нет.

— Ты хочешь зимой? — ползут её брови вверх.

— Я вообще, если честно, не хочу пока замуж.

— Ну как же… Ника? Мы уже всех оповестили… Почему? Максимка так любит тебя! Он не переживёт твоего отказа…

— Ох, перестаньте, Валентина Сергеевна. Он не каждый день и вспоминает-то о том, что я существую.

— Гадёныш неблагодарный… — с чувством. — Он чем-то обидел тебя?

— Да нет. Наоборот. Я ему очень благодарна за тот случай, когда он спас меня от нападения собаки. Но… для брака этого недостаточно, мне кажется.

— Он рисковал собой! Разве может быть что-то другое более серьёзным доказательством чувств?

— Не знаю… — опять начинаю сдаваться. — Я очень ценю его поступок.

Нечаянно касаюсь браслета, отправляя ещё одно прикосновение Беркуту, и краснею от того, что сделала это первой.

Чёрт возьми, даже браслет мне приносит в сотню раз больше эмоций, чем… Отыскиваю взглядом Макса. Он со смехом говорит с кем-то по телефону. Мать смотрит на него с застывшим лицом.

Короче, нет!

— Я Вас очень прошу, не муссируйте, пожалуйста, больше тему с нашей свадьбой. Не надо никаких официальных заявлений. Я буду это опровергать. Пока что у нас с Максом нет ни одного повода для брака.

Стягиваю колечко… Протягиваю ей.

— Я возвращала Максу, но… возьмите Вы, пожалуйста.

Она обиженно отмахивается.

— Прекрати, это подарок. Не нужно его возвращать. Ты лучше подумай о будущем. Только представь, как высоко вы взлетите с Максом, если организовать слияние моего бизнеса и бизнеса твоего отца. Вы встанете у руля!

— Да ну зачем мне это? — искренне удивляюсь я. — Папа не отпустит этот руль ещё лет двадцать! И слава Богу! Машины — это не то, что вдохновляет меня.

— Ты можешь и не касаться бизнеса. Машины вдохновляют Максима. Он будет заниматься всем, а ты лишь пожинать плоды и жить в своё удовольствие.

— Да я и так… — пожимаю плечами. Зачем мне для этого Макс? Но вслух не говорю, чтобы не обижать Вишневскую.

— Ника, подумай… что будет, если отца вдруг не станет? Кто подхватит эту махину?

— Да не хочу я о таком думать! — с возмущением делаю шаг назад.

— Зря. Обо всём надо думать заранее. Но я хочу, чтобы ты знала, что наша семья очень любит тебя, — смягчается её тон, — и мы всегда поддержим тебя, что бы ни случилось.

— Благодарю! — обнимаю я Валентину Сергеевну. — Это очень ценно. Я сейчас тихонечко сбегу, извинитесь за меня перед гостями, пожалуйста.

Но тихонечко сбежать она мне не позволяет. За спиной я слышу стальное:

— Максим! Отвези Нику.

И невнятное гневное шипение на него.

Да, я понимаю, что Вишневской очень выгоден наш брак. Это единственный шанс остаться на плаву с её бизнесом в нашем городе. Мне хочется попросить отца, чтобы он её не топил. Всё-таки Макс спас меня. Но не факт, что мистер Градский прислушается. Папа — кремень в таких вопросах. И поступок Макса не возводит в ранг подвига, а считает естественным для мужчины.

Но я всё равно попрошу за неё.

В машине нам очень неловко друг с другом. Вместо того, чтобы везти меня домой, он вдруг сворачивает к обочине. Вишневские живут в пригороде. И мы стоим на трассе. Впереди, в низине, огни города.

— Минуту… — выходит из машины Макс.

Наблюдаю в лобовое, как он раздражённо курит, разговаривая с кем-то по телефону. Рефлекторно достаю свой. Проверяю переписку с Беркутом. Там нет ничего нового. И это так болезненно сводит грудную клетку, что мне вдруг становится страшно за себя.

Какой-то неизвестный мне человек за несколько дней научился управлять моими чувствами, настроением и сделал эмоционально зависимой от себя. Это, наверное, ненормально… Я же каждые полчаса проверяю этот чёртов телефон!