Желания для Серебряной рыбки (СИ) - Литт Ксюша

Анька дернулась, резко проснувшись. Широко открыла глаза, еще не совсем соображая, что происходит. Никита, не стесняясь, продолжал ласкать ее, губы растянулись в полуулыбке, взгляд не отводил, смотрел нагло, прищуренно. У нее в голове набатом зазвенел сигнал о невозможности происходящего — надо отпихнуть его руку, возмутиться, наверное, даже можно залепить пощечину, но она почему-то продолжала смотреть в его потемневшие глаза, слушала затылком отдающийся у него в животе оглушительный стук сердца. Вторая его рука приблизилась к ее лицу, пальцы погладили щеку, губы, подбородок, снова волосы, пропуская сквозь пальцы локоны — у основания влажные, вспотевшие, ласково перешел на шею. Другая рука, которая только что возмутительно щупала ее, теперь делала это восхитительно. Преступно хорошо и сладко. Во рту сладко, в животе сладко. Хотелось растянуться и выгнуться. Может это сон? Нельзя такое в реальности — закрыла глаза, отвернулась. Но ощущения были слишком настоящие для сна. Приятные, но постыдные — развратные. Зачем? Как потом смотреть ему в глаза? Словно сбросив морок, вскочила, скинула с себя его руки, угрюмо осуждающе нахмурилась, поправила одежду. Вид по-прежнему милый и взлохмаченный. Даже такая нахохлившаяся и взъерошенная она была очаровательна. Никита взлохматил ее еще больше, засмеялся, потянул к себе упрямо упирающуюся, жарко зашептал:

— Милаха, ты прелесть.

Олег, почувствовав поднявшееся шевеление на заднем сиденье, оглянулся. Заметил, как Анька недовольно пихнула локтем в бок Никиту, тот лишь засмеялся и ущипнул ее легонько в районе рёбер. Началась новая возня. Увиденное на короткое время заставило водителя потерять самообладание, автомобиль заметно вильнул.

— Эй, — испуганно вскрикнула Таня, сзади тоже затихли, синхронно высовывая вперед головы, в поисках ответа, что произошло: им было невдомек, что мальчишка за рулем нервничал из-за их заигрываний.

— Что беситесь? — раздраженно рявкнул Олег.

Никита понимающе хмыкнул, отодвинувшись от девушки, откинулся на спинку. Анька тоже максимально отползла в свой угол, высунула злорадно язык, для убедительности вскинула средний палец. Он тут же на лету ухватил его и больно выкрутил, грозно шипя:

— Еще раз увижу — сломаю.

Угроза выглядела очень убедительно. Аня пристыженно опустила глаза, ворча себе под нос шепотом какие-то недовольства, отвернулась совсем и надолго затихла.

Через какое-то время водители снова сменились. Ехать стало все сложнее — больше суток дороги плавили мозги каждому. Единогласно решили заночевать под Волгоградом.

— Я хочу на Родину-мать, — радостно воскликнула Таня.

Аня с азартом поддержала:

— И я хочу, всегда только издалека смотрим.

— Да, что там смотреть? Памятник, — недовольно заворчал Вадим. Степка, поддерживая угукнул. Полина с замученным видом отрешенно помалкивала.

— Не, мы сразу отдыхать, — заявил Лешка, здраво оценивая состояние супруги.

— А я бы тоже посмотрела, — заявила Лика.

Остальные молчали, сохраняя нейтралитет.

Разделились. Одна машина поехала подбирать мотель для ночлега, две другие двинули к монументу.

— Ты здесь был? — Анька уже, похоже, остыла, и обида на Никиту у нее прошла, более того держала его за руку и стойко, не показывая усталость, поднималась на Мамаев курган.

— Не был, — Никита с интересом озирался. И в самом деле, вроде памятник, но эпичность восхищала. Стены-руины приводили в восторг, затормозил разглядывая. С приятным удовлетворением отметил спокойность девчонки рядом с ним: она не скакала, не суетилась, в желании сфотографироваться в различных позах и на любом возможном фоне, молча, обходила все достопримечательности. В зале воинской славы у вечного огня крепче сжала его руку, прошептала:

— Тут как-то жутко. Как в склепе.

Лишь у подножья "Родины" оживилась, ахнула, оглядывая панораму с видом на город и Волгу:

— Круто! — воскликнула, раскидывая руки, закружилась, задрала голову вверх и замерла, уставившись на монумент. — Вблизи она совсем некрасивая, — выдала разочарованно.

Никита широко улыбался, глядя на счастливую девушку:

— А ты красивая, — вдруг произнес.

Анька нахмурилась, вместо кокетливого принятия комплимента, подозрительно прищурилась, сунув руки в бока.

— Не так давно говорил, что маленькая, — напомнила она ему.

— Маленькая и красивая, — еще сильнее рассмеялся. С каждым разом ее непосредственность все больше его очаровывала. Девочка наконец-то смутилась, в растерянности отвернулась, якобы заинтересовавшись чем-то, но его слова видно, что понравились, склонив голову, едва сдерживала улыбку. Не удержалась — расплылась. Гордо вскинув голову, уверенно заявила:

— Я знаю. И не вздумай больше распускать руки.

Ответить Никита не счел нужным. Обещать уже ничего не мог. Нет, он, конечно, постарается, при условии, что она сама не будет его провоцировать. А может и не постарается. Оглянулся, отыскивая взглядом Олега — самый сдерживающий фактор. Просто из мужской солидарности не хотелось играть у парнишки на нервах. Тот, как ни странно, по пятам за ними не ходил и в данный момент в обнимку с Танечкой направлялся в сторону храма, расположенного неподалеку.

— Смотри, смотри — они вместе! — вдруг резко потянула его Анька, разворачивая в другую сторону. Не понимая о чем она, Никита бесцельно водил взглядом, пока не обнаружил стоящих, рядом друг с другом, Илью и Лику.

— Ну и что? С кем им еще быть? — пожал плечами. Олег с Таней, Степан уныло таскался за Светой, сам Никита и тот уже привычно с Анькой. Так, что Илье и Лике вариантов других не оставалось, как быть сейчас вместе.

— Ну, вдруг понравятся друг другу. Шанс, какой никакой. Ты все посмотрел? Пойдем, я еще магнитик какой-нибудь хочу взять.

— Зачем тебе магнитик?

— На память.

— Хм, ну пошли брать магнитики.

В городе остановились у банкомата. Никита снимал наличные.

— Опять он со своей карточкой, — недовольно проворчал Илья, эпопея с безналом достала и возмущала.

— Волгоград, не Саратовская глушь, быстро снимет, — Лика не разделяла возмущения.

— Как уж можно без налички ехать? — парень не успокаивался.

— Можно. Сомневаюсь, что он вообще ее часто в руках держит, — отозвался Степан. — Во всяком случае, рубли точно видит не часто.

— Думаешь?

— Вижу! — хмыкнул Степа. Он единственный, пожалуй, кто подметил не вписывающийся в общую картину, образ попутчика. Но, так как ему это было не особо интересно, впрочем, как и остальным сейчас рядом присутствующим, тему развивать не стали. К тому же в этот раз с обработкой безнала проблем не возникло. У каждого было одно огромное желание — добраться до кровати, отдохнуть и выспаться.

Короткий перерыв на ночь и они снова как одержимые ехали и ехали вперед навстречу какой-то безумной идее.

— Что-то случилось! — орали в два голоса, обезумевшие от безделья девушки, вторя звукам, доносящимся из колонок. Из всей песни Ободзинского, знали лишь эту фразу, зато с каким чувством ее произносили подвывая. Олег затыкал уши, звучала уже четвертая песня в их исполнении. — Наааа-наа-наа-на-на… откуда вдруг эта бедаааа… Но! Что-то случилось! Ла-ла-ла-ла… Лаааа-ла-ла-ла-ла-ла-лаааааа

Абсолютное отсутствие слуха у обоих, но Никита смеялся, забавляясь, делая громкость еще больше. Не он один устал. Устали все. Радовало одно — сегодня финиш. Последний рывок, и можно с гордостью и уверенностью сказать: «Я сделал это!»

За окном уже вовсю маячили краснодарские просторы. Были и обещанные переспевшие подсолнухи и бахча с арбузами и дынями. Возле одной из полевых торговых точек притормозили.

— Леш, я передумал, забирай свое чудо назад, иначе мы свихнемся или оглохнем, — посетовал Никита Анькиному брату.

— Эээээ, нееет, везешь до конечного пункта, потом заберу, — цокнул тот в ответ, поглядывая в сторону Хонды, сестрёнка, высунув голову из окошка, продолжала концерт:

— Я назову планету именем твоиииим, и будет мир принадлежать всегда, лишь нам двоим… Олег, давай один сейчас откроем, — крикнула она парню выбирающему арбузы. Тот с радостью отозвался на просьбу.