Оксана Сергеева - Непридуманное счастье
— Я покурить! — донеслось со стороны входной двери.
— Потом покуришь, иди сюда.
Лениво шаркая ногами, Вуич прошел на кухню. Выглядел он довольно бодро. На щеках играл здоровый румянец. Оттого что на нем была надета зеленая футболка, глаза казались еще зеленее, ярче.
— Какое добренькое утро, — широко улыбнулся Лёня, сунул руки в карманы камуфлированных шорт и кивком указал на Шаура. — Живьем брать будете?
Юлька и Таня разом посмотрели на Дениса и рассмеялись.
— Ага, спеленали паука… — хмыкнул Шаур. — Стоп, — остановил друга, когда тот отодвинул стул и собрался усесться за стол, — прямо по курсу, — указал пальцем на крайний кухонный шкафчик. — Вот, оно самое, — одобрительно кивнул, стоило Вуичу открыть нужную дверцу и достать бутылку коньяка.
Услышав про «курс» Таня начала давиться от смеха: вспомнила вчерашний разговор за вином.
Юлька, в свою очередь, тоже не смогла долго сохранять невозмутимость. Сначала захихикала, посматривая на Вуича, потом встала и принялась шарить по шкафчикам.
— Нам же нужно что‑то к чаю, — поставила на стол зефир в шоколаде.
Таня прикрыла рот ладонью, чтобы не рассмеяться, придвинула к себе чашку и начала размешивать сахар. Лица мужчин тут же украсили ироничные ухмылки.
— Здравы будем, бояре, — сказал Лёня.
— Угу, — кивнул Денис и поднес рюмку ко рту. Но глотнуть коньяка не смог. Они с Лёней грохнулись со смеху, расхохотались в голос. Юлька, задыхаясь, сползла со стула.
Таня сначала намного растерялась потом рассмеялась вместе со всеми. Выдохнула, потерла раскрасневшиеся щеки, словно румянец пытаясь согнать.
— Ну, что вы ржете, — певуче сказала она, — не смогла я придумать ничего романтичнее, а мне нужно было, чтобы он железно согласился.
Лёня посмотрел на нее, собираясь что‑то сказать, но передумал, усмехнулся, качнул головой и отпил коньяк.
— Так был зефир или нет? Утром был? — смеясь, спросил Денис.
— Был, — сдерживая улыбку, кивнул Вуич. — Зефир был. И утром тоже.
6
День прошел так же, как и начался, — суетливо и весело. Внимание домочадцев к отношениям Тани и Лёни не только не снизилось, но с приездом Стаса и Вадима в разы подскочило. Те быстро смекнули в чем дело, и тут же подхватили волну шуточек и острот, направленную в сторону почти состоявшейся парочки. Таня не отпиралась, хохотала вместе со всеми, иронизировала над ситуацией. На зефир в шоколаде теперь никто спокойно смотреть не мог. Давно привыкла считать, что ирония в таких случаях лучшая самозащита. С юмором по жизни вообще идти легче. Особенно в ее случае, когда нужно отстраниться от происходящего. А Вуич, как ей показалось, и вовсе наслаждался таким положением дел. Сам еще подливал масла в огонь — поддерживал друзей.
— Пошли, — Лёня ухватил Таню за руку и чуть потянул на себя. Она как раз положила ладонь на кованые перила и ступила на лестницу, чтобы подняться к себе в комнату. Время позднее. Денис с друзьями еще шумел в гостиной. Юля уже ушла спать, потому и Таня не стала задерживаться, почувствовала, что разговор плавно перетек в русло исключительно мужское. Жаль, что Катя не смогла приехать. С ней было бы веселее. Но, как водится, жизнь вносит свои коррективы.
— Куда? — спросила, против воли улыбнувшись.
Не раз Леонид отмечал ее милую манеру говорить, слегка протягивая гласные, словно удивляясь.
— В лес.
— В лес? — переспросила так же — чуть удивленно. И засмеялась.
— Пошли, — поднялся на ступеньку выше и, чуть пригнувшись, проговорил заговорщицки: — Не бойся. Мы с Шауром его прошлой ночью зачистили, там лешие теперь не бродят — одни чудеса остались.
Ее яркие голубые глаза забегали по его лицу. За несколько секунд в них отразилось море эмоций: любопытство и сомнение, нерешительность и усталость какая‑то.
— Ладно. Только куртку захвачу. И ты оденься, — кинула взгляд на его плечи. Их туго обтягивала рубашка землистого цвета. Да и у той рукава закатаны, как будто Лёньке в ней тесно было, и правда жарко.
— Мне не холодно.
— Оденься, — строго сказала Таня и взбежала по лестнице.
Улыбнулся ее строгому тону, вздохнул мечтательно.
Накинув курточку, Татьяна сбежала с лестницы. Лёня стоял в дверях гостиной и смеялся, запрокинув голову. Увидев Таню, он приглушил басистый смех и махнул рукой честной компании.
Ночь встретила их прохладным ветерком и сладким воздухом.
Так сладко пахнет только в мае. Пряной пробивающейся травой, и здесь — смолистой хвоей. Этот воздух не просто вдыхать хочется, а нюхать. Втягивать в себя, чтобы распознать оттенки. От него голова кружится.
Парочка сначала медленно двинулась по дорожке, освещенной уличными фонарями. Потом Лёня утянул Татьяну в сторону, и они затерялись среди сосен, отдалившись от дома на приличное расстояние.
— Лёня, мне кажется, ты меня неправильно понимаешь.
Вуич остановился и сунул руки в карманы ветровки.
— Каждый заблуждается в меру своих возможностей. Я тебя и тогда, наверное, неправильно понял, когда ты мне сказала: «Лёня, я хочу заняться с тобой любовью». Да так проникновенно сказала, что я не смог устоять.
Таня вздохнула, уже не чувствуя особого вдохновения от их ночной прогулки. Снова этот напряженный разговор. Но от него никуда не деться. Теперь уже нужно выяснить все окончательно. Решить что‑то. Наверное.
— С твоей стороны некорректно мне об этом напоминать. — Плотно скрестила руки на груди — так теплее.
— С моей стороны некорректно было бы об этом забыть. — Снова шагнул вперед, и Таня двинулась тоже. — И вообще, это ты все время говоришь о сексе, а я вообще не про это.
— А про что?
— Успокойся ты, дай мне за тобой поухаживать, я, может, хочу звезду тебе подарить, — мягко засмеялся. — А ты готова на меня всех собак спустить. А за что, спрашивается?
— Ага, мне ж, наивной, и звезды достаточно, — посмотрела в небо и сразу мысль свою потеряла, залюбовавшись звездным небом. В городе такого не увидишь. Звезды на нем сверкают, как драгоценные камни. Переливаются, подмигивают. Живые они здесь.
— Наивность красит женщину.
— Думаешь? — не оторвала взгляда от неба.
— Знаю, — сказал убежденно. — Женская наивность позволяет мужчине оставаться мужчиной.
— В первый раз такое слышу. Мне всю жизнь говорили обратное.
— Слушай ты их побольше. Умников этих. Женщины прекрасны в своей вере и наивности. А вот эти эмансипированные существа — это уже не женщины, им мужик не нужен. Они все сами. А когда все сами, я лично предпочитаю не мешать.
