Оксана Сергеева - Непридуманное счастье
— Ну с Лёней же ты как‑то переспала!
— Да я пьяная была.
— Да не в этом дело. Как‑то же вас вообще занесло в одну кровать.
— Вот именно, что занесло. Я его пригласила.
— В кровать?
— Нет. На зефир в шоколаде.
— Чего? — переспросила Юля, давясь смехом.
— А он, гад такой, взял и согласился! — воскликнула Таня. — И, кстати, вообще мог бы не потакать капризам пьяной женщины. Мог бы поступить честно и отказать.
Юля рассмеялась. И улыбку ее вызвала даже не сама ситуация, а то, как Татьяна об этом рассказывала. С такой иронией она говорила, с чистыми искренними эмоциями, с театральными взмахами.
— Вот вы друг другу подходите, — засмеялась, — кадры, блин! Оба рифмоплеты.
— С Лёней у нас химия. Я не знала, что так бывает. Мы же всегда дружили, всегда ржали над чем‑нибудь. Я никогда не воспринимала его всерьез.
— У тебя просто повода не было.
— Точно! — Таня рассмеялась. — Нет, оценить мужчину по достоинству я всегда могу… — усмехнулась многозначительности собственной фразы, — …но это не значит, что я представляю его рядом с собой. А в тот вечер не знаю, как все произошло, но почему‑то я не смогла от него отлипнуть. Обнялись на прощанье, вроде, как всегда, но как‑то по — другому. Или мне так показалось, — запила собственный смешок вином.
— Ну, наверное, по — другому, — веско предположила Юля, — если ты его на зефир в шоколаде пригласила.
— Да — а–а, — мечтательно протянула Таня, вспоминая ту ночь, — и хотя мне ужасно стыдно, я ни о чем жалею.
— Повторить?
— Я бы повторила.
— Я про вино.
— А я — нет! — захохотала Татьяна. — Ну вот! Опять начинается! Юлька, это все ты виновата! Сбиваешь меня с правильного курса!
— Сейчас откроем вторую бутылку и у тебя только один курс. Надо Лёньку предупредить, чтобы дверь не запирал на ночь.
Обе засмеялись. Громко захохотали. Таня вытерла выступившие на глазах слезы, с удивлением осознавая, как на самом легко ей удается говорить про Лёньку, как легко вообще думать о нем.
Мужчины вернулись в коттедж глубокой ночью. Когда Денис вошел в спальню, Юля сразу проснулась. Невозможно было не проснуться: так шумно он вошел.
— О, ваше благородие, да ты нарезался! — певуче сказала она.
— Очень приятно, царь.
Юлька прикрыла рот ладошкой, заглушая смешок. Стало понятно, что степень опьянения ее мужа заоблачно высока. Он не просто пьян, он пьян в стельку. Юля смирно дождалась, пока он уляжется в кровать, и придвинулась ближе.
— Как вы поговорили? — вкрадчиво спросила, впрочем, понимая, что Денис может и не ответить. И не потому что не хочет. А потому что не сможет. Но попытаться надо.
— Тихо.
— Денис, ну скажи, как вы поговорили с Лёней? — не отступала она, раз уж муж был еще в состоянии говорить.
— Не ваше дело. Спи, — накинул ей на голову одеяло.
— Денис! — рассерженно зашипела и отбросила одеяло.
— Спи, — снова проделал тот же маневр.
— Да блин!.. — не на шутку разозлилась Юля и отвернулась.
Шаурин издал злорадный смешок. Хотя в таком состоянии у него все получалось злорадно — и смеяться, и говорить.
— Споткнулся, Романыч, на нашей ромашке.
В ответ Юля так же злорадно усмехнулась, попыталась скопировать его интонацию.
— Ой, Шаурин, не тебе говорить… На себя посмотри…
То ли Денису слова жены не понравились, то ли он хотел свою любовь так выразить, но Юлька и опомниться не успела, как оказалась придавлена к кровати его тяжелым телом. Он навалился на нее сверху, заставив распластаться на животе. Еле вздохнуть смогла.
— Денис, черт тебя… — попыталась спихнуть его с себя, но все усилия оказались бесполезными.
5
Рано утром Таня спустилась на первый этаж: замучила жажда, и голова немного болела от выпитого вина — спать не могла. На кухне застала Дениса, чему очень даже обрадовалась. Он сидел за столом, застыв взглядом на кружке с кофе.
— Доброе утро.
— Утро красит нежным светом стены древнего Кремля… — проворчал он и поднес кружку с кофе к губам.
— Прости меня, — обняла брата сзади за плечи, склонившись, прижалась к щеке, — простишь?
— Прощу, — хмуро сказал он, и Таня улыбнулась.
— Хоть пообниматься с тобой, пока Юльки нет.
— У тебя вон свой теперь есть. Сто килограммов живого веса — обнимайся сколько хочешь, — усмехнулся он.
Таня не стала поддаваться на эту провокацию. Чмокнула Дениса в щеку.
— Хочешь, я тебе куриный супчик сварю? Голова‑то болит, наверное?
— Хочу, — приободрился Шаурин.
— До чего вы договорились? — все‑таки спросила Таня. Никак не смогла заглушить в себе любопытство. Не зря же Денис с Лёнькой весь вечер и почти всю ночь где‑то пропадали.
— Не ваше дело.
Таня со вздохом расслабила руки и оторвалась от брата. Включила чайник.
— А что жена с тобой кофе в этот раз пить отказалась?
— Она сказала, что с алкоголиками кофе не пьет.
— Это я в шесть утра не пью, а в семь уже можно, — недовольно сказала Юля, кутаясь в теплый халат.
— Сестра, убери от меня эту женщину. У меня от нее голова болит.
— У тебя голова болит оттого, что вы с Лёней пили всю ночь, — проворчала жена.
— Кто пили? Мы пили?
— Ага… Кто по — фински? Я по — фински? — съязвила Юля. — Танюха, ты прям бодрая сегодня, я смотрю, — оценила старания сестры мужа. Та достала овощи, поставила вариться куриное филе.
— Вот так меня сестра любит, — довольно сказал Денис. — Такая у нее необъятная крепкая любовь. Только она способна в шесть утра мне супчик варить. И без всяких претензий.
Юлька облокотилась на стол и вдохнула аромат кофе.
— А что ж ты, милый, мне тоже кофе не сделал в знак своей необъятной и крепкой любви? Чашечку такого же крепкого, как твоя любовь, кофе?
— Хочешь такого же крепкого — возьми баночку, пожуй всухомятку.
Таня прыснула от смеха.
— Вот хам! — мягко возмутилась Юля. — Мало того, что всю ночь мне спать не давал, так еще и грубит с утра.
— Так это ж, наверное, хорошо, что спать не давал… — Танюха иронично вздернула бровь. — Чай будешь?
— Буду, — согласилась на чай и продолжила возмущаться. — Если б хорошо… Таня, да он просто спал. Спал на мне как на подушке. У меня теперь все кости болят. Все тело, блин, ноет.
— А на ком мне еще спать? Романыч! — крикнул, заметив мелькнувшего Вуича.
— Я покурить! — донеслось со стороны входной двери.
— Потом покуришь, иди сюда.
Лениво шаркая ногами, Вуич прошел на кухню. Выглядел он довольно бодро. На щеках играл здоровый румянец. Оттого что на нем была надета зеленая футболка, глаза казались еще зеленее, ярче.
