Лайза Аппиньянези - Память и желание. Книга 2
– Все не так, как выглядит на самом деле, – неопределенно ответила Катрин.
А потом, оживившись, стала рассказывать подруге об идее с галереей.
Вернувшись в Нью-Йорк, она начала присматривать помещение. Бродила по Гринвич-виллидж, по Сохо, по Мэдисон-авеню, по Ист-Сайду. Приглядывалась, прикидывала, где лучше – тут, там или, может быть, в другом месте. Встречалась с владельцами художественных галерей, спрашивала о расходах, прибылях. Обсудила идею с Жакобом. Он отнесся к этой затее с энтузиазмом.
– Раз уж не могу выдать тебя замуж, – шутливо произнес он, – буду рад по крайней мере видеть тебя при деле.
Во время следующей поездки в Европу Катрин встретилась с некоторыми дилерами. А в Кельне парижский эпизод повторился: незнакомый мужчина, краткая, ни к чему не обязывающая связь – никаких вопросов, никаких воспоминаний. Со временем это вошло у нее в привычку, но Катрин твердо соблюдала железное правило: никогда не позволять себе таких эскапад в Нью-Йорке. Натали не должна ни о чем знать, нужно все держать в тайне, под контролем.
В Женеву к ней прилетели Натали и Дорин. Всей семьей они отправились в гости к принцессе Матильде, которая, как всегда, была рада их видеть. Натали играла с собаками, носилась по парку.
– Приезжай к нам в Нью-Йорк и живи с нами, – заявила она принцессе. – Я буду рада.
– Может быть, как-нибудь и приеду, – ответила Матильда. – Увы, годы берут свое.
Она со смехом добавила, обращаясь к Катрин:
– В последнее время я предпочитаю просто сидеть и смотреть в окно.
– Глупости какие, – отмахнулась Катрин. – Вы выглядите просто превосходно.
Матильда осторожно сказала:
– Но есть одна поездка, которую я охотно совершила бы – с твоего согласия. Я бы хотела отвезти Натали к бабушке. Старая графиня нездорова, очень скучает по своей внучке, а ты туда ехать не желаешь. Будет жаль, если Натали так и не встретится с бабушкой.
Катрин отвернулась. Эти слова смутили и встревожили ее. Она и не подозревала, что принцесса думает о подобных вещах.
– Катрин, не отворачивайся. Натали имеет право познакомиться с родной бабушкой. Я не знаю, почему ты туда не ездишь, но это твое дело. Однако у Натали своя жизнь. Может получиться так, что, повзрослев, она предъявит тебе счет. Мне бы не хотелось, чтобы это произошло.
– Я подумаю, – тихо ответила Катрин.
– Подумай, – тверже, чем обычно, сказала Матильда. – А я сообщу графине, что ждать осталось недолго.
Катрин думала об этом на протяжении всего долгого перелета через Атлантику. На душе было неспокойно. Она боялась, что девочку украдут, что ее соблазнят римскими красотами. Катрин сидела, вцепившись в ручку Натали, словно от этого зависела вся ее жизнь.
Десятого мая 1977 года галерея Катрин Жардин готовилась распахнуть двери перед публикой.
После долгих раздумий и бесконечных консультаций с Томасом Заксом Катрин выбрала помещение в респектабельном районе Мэдисон-авеню, откуда было рукой подать до почтенного музея Метрополитен и галерей с мировой репутацией. Во-первых, это было близко от дома, а стало быть, Натали оставалась как бы под материнским присмотром; а во-вторых, Катрин решила, что галерея, специализирующаяся на современном искусстве, будет являть собой выигрышный контраст с более консервативными соседями. Если бы она открыла галерею в богемном районе Сохо, эффект был бы совсем не тот.
Главное же – она с первого взгляда влюбилась в здание: классические пропорции, два просторных зала, закругленные арки, ведущие в уютные альковы, жизнерадостный сине-белый фронтон, где можно было бы вывешивать плакаты и транспаранты, извещающие о новой экспозиции.
В вечер открытия Катрин превратилась в комок нервов, хотя внешне это было совершенно незаметно. Она, как обычно, казалась спокойной и хладнокровной. В элегантном льняном платье, единственным украшением которого была крупная модерновая пряжка, Катрин Жардин выглядела истинным олицетворением изящества – это отметили все газеты и журналы.
По совету Томаса Закса Катрин взяла на работу специалиста по паблисити, который позаботился о том, чтобы накануне презентации статьи о Катрин появились в самых различных органах печати. Правда, новая знаменитость с трудом узнавала себя в этих газетных репортажах.
Журналисты мужского пола воспевали ее «завораживающую красоту». Один писал, что при взгляде на Катрин начинает рыться в памяти, пытаясь сообразить, какой классический портрет напоминает это лицо. Журналистки предпочитали воспевать не ее красоту, а трудовые и профессиональные достижения матери-одиночки, всячески расхваливали ее «концепцию», которую называли уникальной: художественная галерея, соединяющая традицию и новаторство.
Не обошлось и без шпилек. Когда журналисты стали копаться в профессиональном прошлом Катрин, им попались не только доброжелатели, но и завистники. Эти люди говорили, что Катрин Жардин – существо холодное, честолюбивое, этакая Медуза Горгона, способная одним взглядом превратить противника в камень. Более объективные называли ее умной, высокопрофессиональной, осторожной. Таким образом, диапазон предварительных откликов получился достаточно широким. Заголовки варьировались от «Мисс Ледышка» до «Лучшая выставка сезона».
Если пресса печатала очередную гадость, Томас Закс успокаивал Катрин тем, что плохое паблисити лучше, чем никакого. В течение долгих месяцев, пока готовилось открытие галереи, Томас почти все время находился рядом. Катрин решила, что для начала проведет целую серию выставок, посвященных новому немецкому искусству, в котором живопись смело сочетается с иными формами изобразительного искусства; совмещение несовместимых форм и материалов как нельзя лучше соответствовало горькой истории этой злосчастной страны.
Именно Томасу пришла в голову идея сопоставить искусство двадцатых и тридцатых годов с современностью. У Закса горели глаза, когда он изложил Катрин свою идею: рядом с картинами новыми, предназначенными на продажу, выставить живопись, считающуюся классикой двадцатого века – из его личной коллекции.
Томас убеждал Катрин, что он с удовольствием и радостью предоставит в ее распоряжение свои полотна, ему будет приятно, если их увидят другие люди. Катрин тоже захватил этот проект, суливший самые блестящие возможности. Прошлое и настоящее, представленные рядом, будут олицетворять преемственность и вечную изменчивость искусства.
Катрин тщательно отобрала холсты для продажи, а каталог они составили вместе с Томасом, потратив массу времени на обсуждение макета, расположение материала и самых различных мелочей. Несколько раз Закс, любовно глядя на свою воспитанницу, говорил:
