Татьяна Дубровина - Высший пилотаж
Что у нее там, в этом огромном бауле? Камни, что ли? Ах да, наверное, банки… соленья-варенья… Хозяюшка… Ну что ты смотришь под ноги, что так низко голову нагнула? Подними глаза к небу, посмотри, я здесь… Неужели не слышишь стрекота мотора?
И Маша подняла голову. Остановилась, приложила ладонь к глазам козырьком и посмотрела в прозрачное осеннее небо. Прямо над ней низко-низко кружил маленький спортивный самолет… И ей на секунду показалось, что пилот за стеклянным куполом кабины приветственно поднял руку. Нет, показалось… Самолет качнул крыльями и резко взмыл вверх, набирая высоту. И скрылся вдали, за лесным частоколом.
Глава 4
У вас товар — у нас купец
— Хеппи бездэй ту ю! Хеппи бездэй ту ю! — нестройными голосами затянули девчонки, неся на вытянутых руках тортик с семью зажженными свечами.
— Дуй, Мария, — велела Вера Петровна. — Чтоб одним махом, на счастье.
— А почему семь? — улыбнулась Маша.
— А десятки мы отбрасываем! — хихикнула Сашенька. — Какая разница, семь, семнадцать или сорок семь? В женщине что главное? Внутренний тонус! А вы вечно математикой занимаетесь!
Маша набрала воздух и дунула. Пламя свечей сбилось набок, заколебалось… и загорелось с новой силой.
— Не считается, — быстро сказала Лариса. — Еще свет не погасили. Еще раз.
Она щелкнула выключателем, и тесная библиотечная каморка наполнилась зыбкими серыми сумерками. Свечи погасли наконец, и все преувеличенно бурно захлопали. Лариса ловко откупорила шампанское и наполнила шипучей пеной чайные чашки.
— За твое счастье, Машуня, — прочувствованно сказала она. — За нормальное бабское счастье!
Маша выпила и махнула рукой.
— Да уж какое там счастье! Оно нашу улицу обходит, в переулочек сворачивает…
— Ерунда! — бодро тряхнула головой Сашенька. — Главное, хвост пистолетом держать. И не позволять этим козлам себе голову заморочить. А то останешься, как Ларка, лавка с товаром…
— Дуреха, — беззлобно фыркнула Лариса. — Вот пустозвонка, сил моих нет! Сама же моего Илюшку тискаешь, аж слюнки текут. И бутузик он, и карапузик… Рожать тебе пора, а не по мальчикам скакать.
— Ага! — вскинулась Сашенька. — И сидеть потом одной, куковать? Я на тебя насмотрелась, как ты хвостом крутишь, своим хахалям о сыне сказать боишься… Вон Пашка так и слинял, как узнал…
— Туда ему и дорога! — прищурилась Лариса. — Мне такой нужен, чтоб Илюшку как родного полюбил. И я найду, рано или поздно!
— Ищи, ищи… Мечтать не вредно.
— Девочки, ну что вы как с цепи сорвались? — всплеснула руками Вера Петровна. — Мы же Машу поздравить собрались. А вы о своих глупостях…
— А что? — вдруг сказала Маша. — У меня смелости не хватает. А я, если честно, Ларисе завидую. Правда, Ларочка, ты правильно сделала, что Илюшку родила. Это же и есть счастье…
— Тебе шампусик в башку ударил? — изумилась Сашенька. — Думаешь, большое удовольствие, когда тебе вслед все бабки плюются, гулящей называют, а сына выродком? Большое счастье по ночам в подушку сопли мотать, что опять не сложилось? Ты не смотри, что Ларка хорохорится, ей до чертиков тошно…
— А вот и нет! — гордо заявила Лариса. — Лучше один раз влюбиться до потери пульса, и чтоб ребенок от любимого остался, а не скакать каждую неделю по новым… Это знаешь как называется?
— Как? — прищурилась Сашенька.
— Сама догадайся.
— Нет, ты уж договаривай! Не виляй по кустам! И не свисти тут про единственную любовь. Твой единственный и неповторимый сразу слинял, как узнал, что у тебя в пузике крупная проблема назревает.
— А это не твое дело! — прищурилась Лариса.
— Правда, Саша, перестань, — вступилась Маша. — Я не хочу кого-то судить, но ты ведешь себя… легкомысленно…
— Значит, у меня мысли легкие! А у тебя тяжелые. Ты своим видом всех мужиков распугиваешь. Думаешь, явится принц на белом коне и увезет в тридевятое царство? Глаза раскрой и лапшу с ушей стряхни. Вилку дать?
— Явится, — тихо сказала Маша. — Надо только верить и ждать.
— Тю… — тихонько присвистнула Саша. — Ты в отпуске не перегрелась на солнышке? Запомни: мы их выбираем. Кого окрутим, того и заполучим. А ждать будешь, так и прождешь всю жизнь.
— Ой, девочки, — вступила в разговор Вера Петровна. — Даже моя Леопольдина и та хвостом крутит! Я тут как-то наблюдала: сидит под лавкой, а вокруг пять котов. Такие красивые, такие пушистые… А она фырчит, шерсть дыбом. Одному по морде лапой, другому… Меня увидела, сразу на руки прыг — и домой. Ночью сплю, слышу: в кухне кто-то возится. Встала, свет включила. И что вы думаете? Сидит под столом рыжий кот помоечный. Облезлый, ухо разодрано. И из Диночкиной миски «Вискас» жрет. А Леопольдина вокруг него трется, мурчит вся…
— Закон природы, — задумчиво сказала Лариса. — Выбирает самого сильного.
— А моя Пуся… — начала было Маша и осеклась. Вот, две старые девы с мужчин разговор на кошечек сворачивают… Она покашляла и продолжила, подняв чашку с шампанским: — Пусть все будет хорошо, девочки! У всех, кому как нравится…
— Я бы помоечного в жизни не выбрала, — хмыкнула Сашенька.
— Сердцу не прикажешь, — парировала Лариса. — Каждому свое, да, Маша? Давайте лучше споем, посидим нормально… А то мне скоро домой бежать, маму сменять.
— «Ой, цветет калина в поле у ручья…» — затянула Вера Петровна. У нее был роскошный оперный голос с богатыми вариациями.
Девчонки только охнули изумленно и нестройно подхватили:
— «Парня молодого полюбила я».
— «Парня полюбила на свою беду», — тихо подтянула Маша.
— Нет, не эту! — вскочила Саша. — Что вы тоску нагоняете? — И заголосила что было мочи:
Я тучи разведу руками!И в прошлое закрою дверь!
Голоса то разбредались по нотам, то сплетались в стройную мелодию. Одна песня сменяла другую, под них откупорили еще одну бутылочку, окончательно примирились между собой, доели тортик и закончили дружным задорным воплем:
Иду я по канату!Сама себе кричу: «Стоять!»
Маша торопливо взбежала по лестнице. Как неудобно! Засиделись с девчонками, и она совсем позабыла о маме. А мама ведь ждет… Для нее этот день — самый большой праздник в жизни. Но Маша так давно не была в компаниях, а сегодня сослуживицы устроили сюрприз, она даже не ожидала… Так приятно… И девушка впервые не чувствовала себя лишней, не комплексовала… У каждого свои проблемы, все хорохорятся, как умеют, а копнешь — не так уж все легко и безоблачно…
