Плохиш для хорошей девочки - Алиса Селезнёва
– И это от тебя я бы тоже скрывать не стала. – Анна Георгиевна расстегнула молнию на сумке и вытащила чуть помятый белый конверт. – Вот… Твой Данил написал.
Имя «Данил» далось ей явно с трудом. Агата вздрогнула. Белый конверт лёг на её колени. Круглый размашистый почерк жёг глаза. Писал Данил. Несомненно, Данил. Она хорошо помнила его характерные «А», «Н» и «У». Пальцы дрожали. Ей хотелось схватить письмо и убежать куда-нибудь далеко-далеко, но под взглядом матери даже дышать было как-то не по себе.
– Агате Наумовой. Отдать лично в руки, – прочитала Агата. – Он… Он что, по почте его прислал?
– Нет, вчера какой-то дембель принёс. Прямо к нам домой. Хотел отдать тебе, но я сказала, что ты вернёшься поздно. Тогда он спросил Алевтину Михайловну. Ему был дан чёткий приказ: либо тебе, либо ей. Только не мне. Видимо, твой Даня решил, что я это письмо сожгу или выброшу.
– Он просто никогда не жаловал почту России. У них всегда всё теряется и идёт медленно.
Анна Георгиевна усмехнулась. Агата продолжала гипнотизировать взглядом конверт.
– Пришлось сказать, что я и есть Алевтина Михайловна.
Убрав письмо в сумку, Агата прижалась к матери. Вся злость и обида в ней куда-то исчезли. Сердце затопила благодарность. И, как ни странно, любовь и нежность. Впервые за многие годы к матери.
– Спасибо! Спасибо, что ничего с ним не сделала. Я этого не забуду. Правда…
Анна Георгиевна поправила съехавшую на бок шапку.
– Сделай так, чтобы я не пожалела об этом. И ещё, я твоё письмо не вскрывала, поэтому буду рада, если ты расскажешь мне, о чём твой Данил удосужился написать.
Агата засмеялась. Засмеялась весело и звонко. Так, как не смеялась с того проклятого дня, когда познакомилась с Лерой.
– Я обязательно приду к вам на свадьбу с Вадимом. И свидетельницей, конечно, тоже буду.
Анна Георгиевна прикрыла глаза и обняла дочь. Так они и сидели несколько минут, пока рядом не залаяла чья-то собака.
– Возвращайся уже домой. Хватит ерундой заниматься.
Чуть отпрянув, Агата покачала головой.
– Прости, но домой я не вернусь, по крайней мере, в ближайшее время. Дома я так и останусь ребёнком, а мне нужно взрослеть и перестать держаться за твою юбку.
– Понятно… – На этот раз глаза закатила Анна Георгиевна. – Вот, видимо, и ко мне бумеранг вернулся. Ну что ж… Передавай привет Алевтине Михайловне.
От удивления Агата едва не уронила с коленей сумку.
– Ты что, ей звонила?
– Нет.
– А откуда тогда знаешь, что я живу у неё?
Анна Георгиевна снова не удержалась от усмешки.
– А куда бы ты ещё пошла? Подруг у тебя нет. С Никитой вы расстались, а если бы ты жила у Никифоровых, письмо бы Данил не на наш адрес отправил.
– Ясно, – вздохнув, Агата рассказала матери о болезни Алексея Николаевича. – Я хочу проведать Ларису Сергеевну. Думаю, если позвонишь ты, ей тоже будет приятно. И раз уж ты всё равно знаешь про Алю, можешь дать мне телефон той женщины?
– Какой женщины?
– Второй жены моего отца.
Взгляд Анны Георгиевны, как по команде, из нежного стал мрачным и жёстким. Агата поёжилась и опустила глаза. По всей вероятности, мать чувствовала к той женщине примерно то же, что сама Агата к Лере.
– Зачем тебе?
– Аля… И я тоже. Мы обе хотим навестить отца, но не знаем, где находится его могила.
– Не переживай. Это можно выяснить и без той женщины.
Агата посмотрела на мать с улыбкой. После стольких лет они наконец-то достигли взаимопонимания.
– Я позвоню. Завтра же. Честно-честно.
Анна Георгиевна усмехнулась в третий раз.
– Иди уже. Невооружённым глазом видно, что сейчас ты только думаешь о том, как побыстрее сбежать от меня и прочитать его письмо.
На прощание Агата чмокнула мать в щёку, а ровно через пять минут, запыхавшаяся и счастливая, вбежала в первое попавшееся кафе. Пальцы озябли и никак не хотели слушаться. Бумага трещала. Вместе с конвертом надорвался уголок письма. Серый лист и чёрная ручка. Агата могла поклясться чем угодно на свете, что эта ручка была из того самого набора, который она когда-то ему подарила.
«Любимая моя Шумелка! Как ты? Неужели правда больше меня не ненавидишь?..»
Прочитывая строчку за строчкой, Агата то давилась слезами, то дрожала от хохота. В этом был весь Данил. Его ошибки, его пропущенные запятые, его характер, его страхи, его надежды. Прижавшись к стене, она перебирала каждое написанное им предложение, как монах чётки.
Он не забывал её. Никакая Лера его не ждала. Зато теперь он просит… Он надеется, что его будет ждать она.
«Тоскую по тебе, как умалишённый. И когда мы встретимся, я хочу посадить тебя на колени и долго-долго целовать твоё лицо…»
К Але Агата летела как на крыльях. Не заметила, как оказалась на этаже, не заметила, как распахнула дверь. Не заметила, как внеслась в квартиру в сапогах и пальто. Аля стояла у плиты и что-то готовила. Агата закружила её по кухне.
– Данил написал. Данил прислал мне письмо! – кричала она, смеясь и вытирая слёзы. Как же давно она не плакала вот так – от счастья! От безудержного, переполнявшего душу счастья. – Он меня нашёл. Значит, Лариса Сергеевна сказала ему. Представляешь, сказала!
В доказательство произнесённых слов Агата взмахнула пачкой исписанных листов. Шесть или семь – она сбилась со счёта. Буквы, слова и как в награду рисунок в карандаше. Их портрет. Долгожданная встреча. Вокзал, бесконечный зелёный поезд и длинноволосая девушка, обнимающая парня в военной форме.
– Он ведь должен был вернуться из армии полгода назад. – Взглянув на рисунок, Аля почему-то побледнела.
– Он остался служить по контракту. – Агата сникла и нашла взглядом усыпанный снегом пол. Несколько комьев, упавших с сапог, уже успели растаять и образовать на полу
