Лавирль Спенсер - Раздельные постели
— Уверен, что здесь. Я хочу сказать одно: смотри ей прямо в лицо. Она это обожает.
Улыбка, которую ей удалось напустить на себя, почти угасла, как только они вошли в дом. Элизабет Форрестер надвигалась на них, спускаясь по лестнице. Ее трость прокладывала путь, а на ее ручке была привязана удивительная зеленая рождественская кисточка с красной ленточкой.
— Ну, почти вовремя, дети! — повелительным тоном начала она браниться.
— С Рождеством, бабушка, — поздоровался Клей и взял ее за руку, помогая спуститься с нижней ступеньки.
— Да, я начинаю понимать, что действительно Рождество счастливое. Я сама могу сойти со ступенек, если позволишь, Если ты хочешь кого-нибудь побаловать, так побалуй свою жену. Твоя жена в таком положении, когда женщину нужно баловать. — Она повернулась и посмотрела на Кэтрин своими орлиными глазами.
— Вряд ли. Я здорова, как лошадь, — ответила Кэтрин, отдавая свое пальто Клею и показывая свой наряд для беременных.
На губах Элизабет Форрестер появилась тонкая улыбка, а глаза намеренно воздержались от того, чтобы посмотреть на живот Кэтрин. Они блестели, как драгоценные камни на пальцах бабушки. Затем она подняла бровь и посмотрела на внука.
— Знаешь, а мне нравится стиль этой молодой женщины. Могу добавить, он похож на мой. — Наконечник трости из слоновой кости дважды ткнулся в живот Кэтрин, прежде чем Элизабет Форрестер проговорила: — Как я уже говорила раньше, я более чем уверена, что он будет красивый, не говоря о том, что умный. С Рождеством, моя дорогая. — Она даровала Кэтрин свою щеку, изобразив поцелуй, который так и не достиг Кэтрин, потом направилась своей обычной величественной походкой в гостиную, а Кэтрин стояла, изумленно глядя на Клея.
— Это все? — прошептала она, широко раскрыв глаза.
— Все? — улыбнулся он. — Красивый и умный? Это довольно-таки большой приказ.
В уголках глаз Кэтрин появилась улыбка.
— А что, если она будет только симпатичной и средних способностей?
Клей казался потрясенным.
— Ты не смеешь!
Некоторое время они улыбались, забыв о встрече с Элизабет Форрестер. Глядя на Клея, на его улыбку, на его очаровательный рот, на бровь, которая соблазнительно вздернулась над левым глазом, Кэтрин обнаружила, что ее отчуждение исчезает. Она понимала, что какое-то время стоит и смотрит в его глаза, и думала: «Это дом… Со мной происходит необъяснимое, когда я нахожусь в этом доме вместе с ним». Снимая с себя чары, Кэтрин окинула взглядом величественное фойе, пытаясь найти слова.
— Я думаю, этот дом заслуживает того, чтобы сегодня джентльмены приезжали сюда в накидках, а женщины в меховых муфтах, и чтобы на улице их ждали сани и ржущие лошади.
— Да, как обычно, мама приложила к этому руку. Потом они присоединились к остальным.
Если дом всегда источал радушие, то на Рождество в нем было особенное очарование. Сосновые ветки были прикреплены к перилам, и их пикантный аромат встречал всех гостей. Повсюду на столах стояли красные свечи, вырезанные из свежих веток падуба. Запах сосны смешался с дымом каминов и ароматами, доносящимися из кухни. В кабинете вместо горящих свечей на каминной доске стояли фонари «молнии», а из гостиной доносились звуки пианино и детское исполнение песни «Украсьте холл цветами». Там, внутри ниши, стояло дерево огромных размеров, старый, гордый бальзамин с традиционными многочисленными огнями, что бросали радугу на стены и лица. Впечатление усиливалось от позолоченной мишуры и гирлянд, которые были нанизаны на ветки бальзамина. На нем было столько ослепительных украшений, что его зеленые руки слегка наклонились под их тяжестью. Гора подарков — завернутых в фольгу, перевязанных ленточками, украшенных зеленью — возвышалась у подножия дерева. Вдоль самой длинной стены гостиной висела нестандартных размеров гирлянда из орехов, украшенная красным бархатным бантом, от которого отходили тонкие ленты в клювы позолоченных куропаток, что висели с двух сторон гирлянды. Повсюду слышалось жужжание и бормотание счастливых голосов. Послышался смех Анжелы: она раздавала яичный желток, растертый с сахаром и залитый сливками, в гостиной. Она сама была похожа на рождественское украшение в бледно-лиловом костюме из мягкого велюра. Ее крошечные серебряные туфельки гармонировали с тонким поясом на талии и прекрасными цепочками на шее.
— Кэтрин, дорогая, — Поздоровалась она, тотчас бросая свое занятие и направляясь к ним, — и Клей! — Ее мелодичный голос хранил в себе, как всегда, радушные нотки. Но Клей изобразил равнодушие на лице.
— Знаешь, обычно говорят: «Клей, дорогой», а уж потом «Кэтрин, дорогая…» Кажется, меня задвинули на задний план.
Анжела надула губы, но, тем не менее, сначала поцеловала Кэтрин, а только потом сына.
Рассмеявшись, она увела Кэтрин к яичному желтку. Здесь их встретил теплыми приветствиями Клейборн.
Звонок в дверь продолжал звонить, пока смех и голоса не удвоились. Оставшись на минуту одна, Кэтрин окинула взглядом потолок и увидела, что он весь усеян омелой. Кто-то приблизился к ней и поздравил с беременностью, и она попыталась забыть об омеле. Но никто не забывал об омеле, и это поднимало настроение. Кэтрин усердно избегала ее.
Еду подавали по принципу буфета. В завершение из кухни вынесли парящий настоящий английский сливовый пудинг. Это произошло тогда, когда дедушка Элджин поймал Инеллу в дверном проеме кухни под омелой. Она как раз возбужденно давала распоряжения не притрагиваться к пудингу, пока не принесет теплые десертные тарелки. Кэтрин смеялась про себя, стоя рядом с чашкой кофе в руке. Это было так изумительно и так неожиданно видеть, как маленький, похожий на птичку дедушка Элджин целует служанку в дверях кухни. Кэтрин почувствовала, что кто-то стоит за спиной. Она посмотрела через плечо и увидела Клея. Он поднял брови, потом глаза и посмотрел поверх ее головы.
— Остерегайся. Дедушка Элджин может и тебя поймать. Она быстро выскочила из-под омелы.
— Я такого не ожидала от твоего деда, — улыбаясь, сказала она.
— Здесь все сходят с ума на Рожество. Так происходит всегда.
— Конечно, — произнес подошедший Клейборн. — Вы не возражаете, молодой мистер Форрестер, если старый мистер Форрестер поцелует вашу жену, пока она стоит на этом благоприятном месте?
Кэтрин уже не стояла под зеленью, но она все же посмотрела вверх и сделала шаг назад.
— Я не…
— Абсолютно не возражаю, мистер Форрестер. — Клейборн обнял ее и сердечно поцеловал, потом отступил назад, сжимая ее руки и глядя ей в глаза.
— Ты сегодня еще красивее, чем обычно, моя дорогая. — Он положил одну руку ей на плечи, а другую руку — на плечи Клею. Сначала он посмотрел в одно лицо, потом в другое. — Не помню более счастливого Рождества.
