Барбара Делински - Загадка неоконченной рукописи
– Нет, от кроликов, – с улыбкой подтвердила Кэйси, но улыбка быстро погасла. – Они такие милые. Это заняло некоторое время, но я все-таки нашла ткачиху на Среднем Западе, которая тоже разводила кроликов и согласилась приехать и забрать этих.
Дот озабоченно спросила:
– Ваша мать скоропостижно скончалась?
– Она попала в аварию три года назад. Она жива, но только отчасти, если так можно сказать. Она не приходит в сознание.
– О, как жаль. Для вас это, должно быть, ужасно. Кэйси вздохнула и выдавила улыбку.
– Я отвлекаюсь, занимаясь другими вещами, например, исчезновением Мэри-Бет Клайд.
– Большинство считают это самоубийством, – предостерегающе заметила Дот. – И мой муж в том числе. – Она жестом пригласила Кэйси войти: – Заходите. Пожалуйста. Он уже должен был закончить. А вы не голодны? Может быть, хотите бутерброд с ветчиной?
– Вы очень любезны, но я только что съела омлет в закусочной. Так что спасибо, я не голодна. – Она едва успела зайти в переднюю, как из глубины дома показался мужчина. Он был высоким, загорелым, с густыми седыми волосами. На нем были форменные штаны и белая рубашка с коротким рукавом. Кэйси не заметила ни бляхи, ни кобуры.
– Эд, это Кэйси Эллис, – представила Дот. – Ей нужна…
– Я знаю, что ей нужно, – перебил мужчина раскатистым глухим голосом. Он остановился, слегка расставив ноги и уперев руки в бедра. – Ей нужна информация о Мэри-Бет Клайд, но кроме того, что было в прессе, мне особо нечего добавить. Это было самоубийство. Вот. Все.
Кэйси испугалась, что разговор закончится, не успев начаться, но Дот взяла ее за локоть и повела за собой мимо шефа полиции в гостиную. Комната оказалась очень уютной, солнечной и обставленной со вкусом, явно благодаря хозяйке дома. И в обстановке, и в самой женщине ощущался сельский стиль – простой и незамысловатый, но со своим очарованием и скрытой мудростью. В женщине эта мудрость принимала форму чувствительности и понимания. В комнате она выражалась в картинах на степах, изящных рамках, обрамлявших семейные фотографии, книгах на столиках и прелестных вышитых подушечках на креслах.
Кэйси взяла в руки одну из тех, что казались сделанными недавно.
– Это ваша работа?
– Я вышивала. Рисунок сделал мой сын.
Кэйси взглянула на два холста высоко над камином. Это был диптих, изображавший ферму во время снежной бури. В них чувствовалась та же свобода, что и в рисунке для подушечки.
– Это тоже его?
– Да. – Громко, специально, чтобы слышал муж, она добавила: – Он добился успеха. Его работы выставляются в Бостоне и Нью-Йорке. Он прекрасно обеспечен, чем не многие художники могут похвастаться.
– Она пришла не затем, чтобы выслушивать рассказы про Дэна, – сказал, заходя в комнату, Эдмунд.
– Нет, – спокойно согласилась Дот. – Она пришла, чтобы узнать о Мэри-Бет Клайд, но Дэн беспокоился об этой девочке, поэтому мне кажется уместно поговорить о нем.
Кэйси смутилась.
– Это Дэн – художник? Я думала, у вас есть другие сыновья.
– Нет, Дэн единственный, – ответила Дот. – Еще две дочери, но сыновей больше нет.
Кэйси посмотрела на семейные фото в рамках. Даже с расстояния она разглядела на них внуков. Дот заметила, куда она смотрит.
– У нас уже пятеро внуков от девочек. А Дэн пока не нашел девушку своей мечты.
– «Разбитое сердце», – пробурчал отец. – Он оказался слишком чувствительным, чтобы быть полицейским. Эта работа порой требует жестких решений.
Это вернуло Кэйси к причине ее приезда.
– Например, когда нужно закрыть дело?
– Это к чему? – с подозрением спросил шеф полиции. – Вы не согласны с моим заключением? Знаете ли, не я один его принимал. Другие тоже имели к этому отношение, даже мой сын, «разбитое сердце». Он сам на том самом месте сказал, что это было самоубийство, ясно и понятно.
Для Кэйси самоубийство не было ясным и понятным. Людям ее профессии это было прекрасно известно. Но у нее было достаточно профессионального опыта, чтобы знать, что женщина, оказавшаяся в таком безвыходном положении, как Дженни Клайд, может пойти и на самоубийство.
Однако положение Кэйси тоже было безвыходным. Отец просил ее помочь Дженни. Она не могла сделать это, если Дженни умерла. Но ведь она не прочла окончания «Записок» и даже не знала, было ли у этих записок окончание.
Эд О'Кифи не шевелился.
– С чего вы взяли, что она не умерла?
– Ни с чего, – ответила Кэйси, встряхнувшись. – Меня просто привело в недоумение отсутствие тела. Я уже слышала о реке и о чудовище карьера. Но неужели совсем невероятно, что Мэри-Бет просто выбралась на берег и ушла?
– Куда? – спросил шеф. – У нее не было друзей. У нее не было денег. Она не знала ничего о жизни за пределами Уокера.
– Она не могла уехать с Мириам Гудмэн?
Он скрестил руки на груди.
– Во-первых, Мириам еще была в городе, когда исчезла Мэри-Бет. Она уехала на запад только через несколько недель. А я знаю, о чем вы подумали. Вы думаете, она отправилась куда-то еще и там позже встретилась с Мириам? – Он покачал головой. – Я проверял. Дарден заставил меня. Он подозревал тоже, что и вы. Чокнутый. – Последнее слово он пробормотал едва слышно.
Кэйси попробовала зайти с другой стороны.
– А если предположить, просто предположить, что она жива, есть ли где-нибудь родственники, к которым она могла бы отправиться?
– Нет.
– Никого, с кем она могла бы связаться за это время? И у нее не было парня?
– Нет.
– А хоть какие-нибудь приятели, хоть немного близкие люди?
– Только Мириам. Я же сказал вам, что сделал это только потому, что Дарден настаивал. И вообще, зачем вам все это нужно? Вы пишете книгу?
Если бы не Дот О'Кифи, стоящая тут же, рядом, она бы ответила точно так же, как и газетчику. Но в глаза Дот она врать не могла.
– Нет, – тихо сказала она. – Я не пишу книгу. Я читала историю болезни. Вот и все.
Она пожалела о своих словах, увидев, как шеф полиции уронил руки.
– Что за история болезни?
– Может, и не история болезни. Записки. Это с тем же успехом могло быть вымыслом. – Внезапно ощутив усталость, она посмотрела на диптих над камином. Несмотря на метель, в картине чувствовался позитивный настрой, потому что ферма сквозь бурю манила золотистым светом в окнах. – Вероятно, вымысел, – пробормотала она, подходя к камину. Ее взгляд упал на более мелкие фотографии в рамках, стоявшие на каминной полке под диптихом. На одной была дочь с мужем и двумя детьми. На другой – другая дочь, с мужем и тремя детьми. Еще был общий снимок их всех, с Дот и Эдмундом, и еще какими-то людьми, по всей видимости другими родственниками. И был еще один, на котором были обе дочери, Дот и Эд, и мужчина, который, видимо, был сыном Дэном.
