Норма Бейшир - Ангелы полуночи
Внезапно она резко выпрямилась. Парадная дверь распахнулась, показался Роберт. Один, в теплой зимней одежде. Прежде чем спуститься по ступеням, он остановился на крыльце и оглянулся, точно отыскивая кого-то взглядом, но не заметил ее.
– Роберт! – позвала Эшли.
Он завертел головой и в конце концов увидел ее.
– Мамочка! – звенящим от радости голосом закричал мальчик и сломя голову бросился к ограде. – Мамочка… Я знал, что ты придешь!
Эшли сквозь ограду взяла его маленькие руки в свои, переплетя пальцы. Слезы побежали у нее по щекам – плотина, возведенная в душе, внезапно рухнула при виде сына, и все так долго сдерживаемые чувства хлынули наружу.
– Я скучала по тебе, малыш…
– Я тоже, мамочка, – еле слышно ответил Роберт. – Они сказали, что ты уехала навсегда, что я никогда тебя больше не увижу. Но я знал, знал, что ты не забыла меня!
– Никогда в жизни! – заверила его Эшли, пытаясь сдержать слезы. – Я ведь говорила тебе, что скоро мы снова будем вместе. Обязательно будем!
– Когда, мамочка?
– Скоро, малыш. На самом деле скоро.
– Обещаешь?
Эшли прикусила нижнюю губу.
– Будь уверен. – Она помолчала. – Как ты себя здесь чувствуешь, Роберт? Они хорошо относятся к тебе?
Он кивнул, нахмурившись:
– По-моему, да. Но я скучаю по тебе.
– И я скучаю по тебе, дорогой… Но это не затянется надолго.
Тут в дверном проеме появилась Клаудиа Холлистер. И пришла в ярость, увидев Роберта вместе с Эшли.
– Роберт! – сердито окликнула она мальчика. – Иди сюда сейчас же!
– Я разговариваю с мамой, Клаудиа, – ответил Роберт, не двинувшись с места.
– Это я вижу. – Голос Клаудии звенел от ненависти. – А теперь делай то, что я велела!
– Но я хочу поговорить с ма…
– Иди в дом, Роберт, – приказала Клаудиа. – Я сама хочу сказать несколько слов твоей матери.
Роберт тяжело вздохнул, протиснул лицо между прутьями, поцеловал Эшли на прощание, взбежал по лестнице и скрылся в доме. При приближении Клаудии Эшли, сидевшая до этого на корточках, встала.
– Вам было велено держаться подальше отсюда. – В тоне Клаудии прозвучала угроза.
– Роберт – мой сын, – холодно ответила Эшли. – Я имею право видеться с ним!
– Пусть сначала суд предоставит вам это или любые другие права, если сочтет возможным! – отрывисто бросила Клаудиа. – Хотя я бы на вашем месте не слишком надеялась.
– Посмотрим.
– А до тех пор чтобы ноги вашей здесь больше не было! Понимаете?
– Даже слишком хорошо, – ответила Эшли.
– Вот и отлично. – Резко повернувшись, Клаудиа скрылась в глубине дома.
Вцепившись в ограду, Эшли заплакала, не в силах справиться с собой. Когда слезы иссякли, она задышала часто и тяжело, но в конце концов, с трудом переведя дыхание, заставила себя успокоиться. Достала платок из кармана пальто, вытерла глаза и, потрясенная всем происшедшим, побрела по Пятой авеню к Центральному парку.
Боль была такой же нестерпимой, как в тот день, когда у нее забрали Роберта. Невозможно и дальше выносить все это. Она должна вернуть его, должна сделать так, чтобы сын снова был с ней – и навсегда. Если бы только появился свет в конце туннеля, если бы стало ясно, что делать или хотя бы с чего начать!..
Добравшись до дома, Эшли позвонила Коллину Девереллу.
– Ваше приглашение насчет Рождества все еще остается в силе?
Когда «Боинг-747» пошел на снижение над аэропортом Кеннеди, Антон Деврис пристегнул ремни и убрал в портфель бумаги. Устало зевнул и потер глаза. Раньше каторжников приковывали к галерам, а он, похоже, превратился в какого-то самолетного каторжника – по доброй воле, что интересно. У него не было ни одной ночи нормального сна со времени вылета из Парижа неделю назад. «И все же дело того стоило», – подумал он с глубоким вздохом. Удалось выяснить все, что было намечено, хотя Интерпол по-прежнему относился к его теории с недоверием.
Теперь все встало на свои места. Семь лет назад Коллина Деверелла подозревали в организации хищения своего собственного имущества ради получения страховки. Деврис пришел к выводу, что расследование страховой компании следует прекратить. Он верил Девереллу, однако не знал легального способа помочь ему вернуть украденное имущество.
Вот тогда-то, по-видимому, Коллин Деверелл и решил взять на себя то, чем должен был заниматься закон. Из жертвы он превратился в блестящего вора и преступника. Теперь игра вступила в новую фазу: Коллин был виновен по всем статьям, и Деврис чувствовал себя в какой-то степени ответственным за то, что позволил ему выйти сухим из воды тогда, в первый раз.
Следователем полностью овладела идея так или иначе добыть доказательства своей версии и передать Коллина Деверелла в руки правосудия. Деврис абсолютно не сомневался в том, что именно Деверелл совершил дерзкие ограбления в Париже, Амстердаме, Брюсселе, Лондоне, Боготе, Рио и Нью-Йорке. Вообразил себя современным Робин Гудом и, проявив недюжинную изобретательность, занялся методическим поиском и возвращением того, что, как он считал, по праву ему принадлежит.
Интересно получалось. Четыре года назад Деверелл объявился в Марокко в поисках одной из ценнейших своих картин кисти Ренуара. Он вышел на Вильяма Харрингтона, человека с весьма подозрительными преступными связями. Деврису удалось выяснить, что в один прекрасный день Коллин сначала объявился на вилле Харрингтона, а потом исчез оттуда. В течение некоторого времени считалось, что он мертв. Очевидно, на вилле Харрингтона между хозяином и гостем произошло столкновение, и соотношение сил было, конечно, не в пользу последнего. Однако он каким-то образом уцелел и даже стал сильнее и решительнее, чем прежде. За прошедшие четыре года Деверелл ухитрился вернуть себе все, что было у него украдено.
Деврису припомнился день, когда Коллин явился к нему в офис на Манхэттене. Он был так разозлен тогда и полон такой яростной решимости! Деврис словно воочию увидел замечательный золотой медальон, который Деверелл в те времена носил на шее. Феникс, мистическая птица, способная возрождаться из пепла. И, точно эта самая птица, Коллин Деверелл восстал из пепла в пустыне Сахара, а вместе с ним ожили ярость и решимость восстановить справедливость. Точно феникс, Деверелл был неистребим.
«Именно был», – с удовлетворением подумал Деврис.
МОРСКОЙ УТЕС
декабрь 1986 года
Эшли молча сидела рядом с Коллином в его белом «экскалибуре». Машина, время от времени делая резкие повороты, мчалась вдоль пролива Лонг-Айленд по шоссе, ведущему к поместью Девереллов. Эшли до сих пор в полной мере не было ясно, почему она приняла приглашение Коллина. Только в одном не было сомнений: у нее просто не осталось сил и дальше проводить праздники в одиночестве. Она взглянула на Коллина – он казался таким сильным, таким уверенным в себе. Способным полностью контролировать и самого себя, и все, что происходило вокруг. «Вот если бы и я могла так владеть собой», – мрачно подумала Эшли и через некоторое время, чтобы завести беседу, сказала:
