Меган Максвелл - Ты только попроси

В воскресенье, после целого дня секса, стелим постель, и Эрик говорит:

— Джуд… я не закончил разговор, помнишь?

— Да.

Мне становится страшно. Я боюсь услышать то, что он мне скажет.

— Этот разговор очень важен, я просто должен тебе его…

— Должен? — изумляюсь я.

— Да, дорогая…

Я забываю о сексе и концентрируюсь на Эрике. Его тревожный взгляд избегает меня, и мне не по себе. Он садится рядом со мной на кровати.

— Послушай, есть кое-что, о чем ты должна знать и о чем я тебе еще не рассказывал. Но хочу, чтобы ты знала: я не говорил тебе об этом только потому…

— Боже мой! Ты ведь не женат?

— Нет.

— Ты женишься на Бетте? Или на Марте?

Шокированный моими вопросами и истерическим тоном, он отвечает:

— Нет, дорогая. Ничего из этого.

Вздыхаю с облегчением, потому что я не вынесла бы такой новости.

— И кто они?

Эрик смиренно вздыхает.

— Бетта — это женщина, с которой я встречался два года и отношения с которой разорвал совсем недавно.

Я киваю, а он продолжает:

— Наши отношения закончились, когда я застал ее в постели со своим отцом. В тот день я решил разорвать отношения с ними обоими. Надеюсь, больше не надо ничего объяснять и ты теперь понимаешь, почему я никогда не хочу говорить о своем чудесном предке.

Я меняюсь в лице. Я никогда не смогла бы предположить такое.

— Она не захотела принимать наш разрыв и постоянно пыталась со мной сблизиться. Она просила прощения любыми способами, какие только можно себе представить, и, хотя мне было тяжело, я простил ее, но я больше не хочу с ней ничего иметь общего. Вот почему я так часто получаю от нее сообщения. В тот день на пляже, когда я разозлился и не разрешил тебе ехать со мной, я получил от нее сообщение, что она стоит в дверях дома Фриды и Андреса. Я не хотел, чтобы ты увидела ту истерику, которую она мне закатила. Я просто попытался сделать так, чтобы ты при этом не присутствовала. Но я не был с тобой честным и не рассказал ничего. Хотел избежать проблемы, но немного перегнул палку.

— Ты должен был мне сказать. Я…

Некоторое время Эрик всматривается в меня, затем кладет палец мне на губы и проводит рукой по лицу.

— Ты великолепна, Джуд… Я люблю только тебя.

Я целую его, но он отодвигает меня и говорит:

— Марта — моя сестра.

Сестра? Опля! Мигель говорил, что у Эрика была только одна сестра…

— Помнишь, я рассказывал, что моя сестра Ханна погибла в результате несчастного случая? — Я киваю. — У Ханны остался ребенок, я — его опекун. Она воспитывала его одна. Мальчика зовут Флин, ему девять лет. Когда Ханна умерла, он стал трудным ребенком, с ним одни неприятности. В июле мне пришлось прервать поездку по филиалам и вернуться в Германию, потому что с ним были проблемы. Сестра и мать не могли с ним справиться, именно поэтому Марта так часто звонила мне. Флин слушается только меня, и Марта просила вернуться домой. — Я настораживаюсь. — Послушай, Джуд, я люблю тебя, но я также люблю Флина и не могу его бросить. Я могу побыть с тобой несколько дней, но рано или поздно мне придется вернуться в Германию. Я не могу позволить себе поменять место жительства. Психологи считают, что еще одно изменение может плачевно сказаться на мальчике, и, хотя это, может быть, слишком поспешное безумство, я хотел бы, чтобы ты переехала жить ко мне, в Германию. — Мои глаза широко раскрываются, а он добавляет: — Я знаю, малышка, я знаю. Это безумие, но я люблю тебя, а ты любишь меня, и я хотел бы, чтобы ты об этом подумала. Договорились?

Киваю, пытаясь переварить информацию. Эрик прикладывает палец к моим губам и тихо говорит:

— Джуд, я еще не закончил. Мне нужно кое-что объяснить. Когда я закончу и ты захочешь меня поцеловать и быть со мной рядом, я не буду этому сопротивляться. — Удивленно смотрю на него, а он продолжает: — Помнишь, я говорил, что не хочу причинять тебе боль?

— Да.

— В общем, мне жаль говорить это, но, дойдя до этой стадии, сам того не желая, я причиню тебе боль, и это не имеет ничего общего с тем, что я только что говорил.

Хмурюсь, поскольку не понимаю ничего из того, что он говорит. Он берет меня за руки.

— Джуд… у меня есть проблема, и, хотя мне не хочется о ней думать, я знаю, что в будущем она станет еще серьезнее.

— Проблема? Какая проблема?

— Помнишь те лекарства, которые ты увидела у меня в несессере? — Киваю, мне страшно. — Это связано с тем, что тебе во мне нравится, и с тем, что я ненавижу. Это мои глаза… Я объясню тебе, и, думаю, ты поймешь многие вещи.

— Боже мой, Эрик… Что с тобой?

— У меня проблема со зрением. Глаукома. Болезнь, которую я унаследовал от своего чудесного отца, и, хотя я сейчас прохожу курс лечения и со мной все в порядке, болезнь будет прогрессировать. К сожалению, это необратимо. Возможно, в будущем я ослепну.

Моргаю и на одном дыхании спрашиваю:

— Что такое глаукома?

— Это хроническая болезнь глаз, а именно зрительного нерва, из-за чего у меня иногда мутнеет зрение, болит голова или глаза, меня тошнит или рвет. Думаю, что теперь, узнав об этом, ты поймешь меня.

Я в шоке. Я не могу пошевелиться. На Бетту мне плевать. Проблема с его племянником и переезд в Германию — что ж, мы еще об этом поговорим. Но только что Эрик признался в том, что у него проблема со зрением, и я не знаю, как на это реагировать.

Сердце колотится так сильно, что я едва могу дышать. Я могу лишь смотреть на Эрика, человека, которого люблю всей душой, но не могу произнести и слова. В долю секунды мой мир рассыпается. Мне вдруг становятся понятны многие вещи. Многие сигналы, которые я не могла разгадать. Его страхи. Поездки. Изменения настроения. Головные боли. Вот почему он всегда требует, чтобы я смотрела на него, когда мы занимаемся любовью. Эрик наблюдает за мной. Хочет, чтобы я заговорила, но я не могу. У меня учащается дыхание, и я отпускаю его руки.

Встаю, отворачиваюсь и, когда мне удается отклеить язык от нёба, поворачиваюсь к нему:

— Почему ты раньше мне не рассказал?

— О чем? О Бетте, о Флине или о своей болезни?

— О болезни.

— Джуд, я не хочу, чтобы об этом все знали.

— Но я не все…

— Я знаю, малышка. Но…

— Поэтому ты просишь, чтобы я всегда смотрела на тебя, когда…

Эрик проводит рукой по моим губам и шепчет:

— Хочу запечатлеть в памяти твое лицо, твои движения, чтобы вспомнить их в тот день, когда не смогу их увидеть.

Боль в его глазах приводит меня в чувство. Что я делаю? Снова сажусь с ним рядом и беру его за руки:

— Чертов упрямец, как ты мог от меня это скрывать? Я… я злилась на тебя. Упрекала тебя в частом отсутствии, изменениях настроения, а ты… ты… ты ничего не говорил. О боже, Эрик… почему?