Король - Тиффани Райз
Кингсли вздохнул.
— Прости, — извинился Джастин, на его лице отразилось разочарование. — Глупая идея. Просто, я много думал о тебе. И когда я говорю это, то понимаю, как жалко это звучит — болтаться в стрип-клубе, надеясь, что кто-то, кто тебе нравится, появится. В любом случае, я рад снова тебя видеть.
— Я думал о тебе, — признался Кингсли, удивленный правдивостью этого заявления. С той мартовской ночи Джастин не раз и не два появлялся в его мыслях. Это должен был быть перепих на одну ночь. Жесткий и быстрый, и затем прощание, такое же грубое и быстрое, как секс. Но если быть честным с самим собой, Кингсли должен был признать, что беспокоился о Джастине и даже немного стыдился того, как он с ним обошелся.
— Неужели? Рад снова видеть меня, я имею в виду?
Кингсли обхватил Джастина за затылок.
— Тебе стоило прийти ко мне домой, а не сюда, — прошептал Кингсли на ухо Джастину.
— Почему?
— Это избавило бы нас от поездки на машине.
Он отпустил Джастина и направился к двери, радуясь, что слышит шаги парня позади себя. Его водитель открыл дверь для них, и они с Джастином сели в «Роллс-Ройс».
— Вау, — снова сказал Джастин. — Мило.
— Нравится?
— В восторге. Никогда раньше не ездил на «Роллс-Ройсе».
— Все когда-то случается в первый раз, — ответил Кингсли, и даже в вечернем приглушенном свете он смог рассмотреть бледный румянец на лице парня.
— Ты когда-нибудь… То есть, ты…?
— Занимался ли я когда-нибудь сексом на заднем сидении «Роллс-Ройса»? — уточнил Кингсли.
— Именно.
Кингсли улыбнулся ему.
— Никогда.
Джастин улыбнулся в ответ. И так приятно было видеть эту улыбку и этот смех, что Кингсли сделал то, что не делал с их первого раза.
Кингсли поцеловал его.
Кингсли целовал уголки его губ, его губы, кончик языка, внутрь и наружу, и вдоль него, пока Джастин не впился в руки Кингсли, задыхаясь от желания. Джастин оседлал колени Кингсли, и тот сдернул с него куртку.
Они прервали поцелуй, когда машина остановилась у особняка. Оказавшись в своей спальне, Кингсли запер за ними дверь и снова поцеловал Джастина. И снова. И снова. Он не мог насытиться его ртом, его трепещущими губами, его теплотой и пылкостью.
— Я должен был поцеловать тебя той ночью, — сказал Кингсли и расстегнул рубашку Джастина. — Я должен был целовать тебя всю ночь.
Кингсли раздел до пояса их обоих и толкнул Джастина на кровать. Первый раз был на твердом грязном полу. На этот раз он все сделает правильно.
Он схватил Джастина за волосы и целовал его шею и ключицу. Когда он укусил плечо парня, Джастин ахнул.
— Опять хочешь боли? — спросил Кингсли. В прошлый раз он практически навязал себя Джастину. На этот раз он все сделает правильно.
— Да, хочу, — ответил Джастин и провел ладонями по обнаженным рукам Кингсли. — Иногда я причиняю себе боль. Это меня заводит.
Кингсли посмотрел в кофейного цвета глаза Джастина. Он прикоснулся к его светлым волосам, его губам, ощутил бешеное биение пульса на его шее. Кингсли пришлось заставить себя успокоиться. Он так сильно хотел этого мальчика, что ему было больно, так сильно он хотел причинить ему боль.
— Что тебе нравится? — задал вопрос Кингсли. — Как ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль?
Джастин усмехнулся.
— Я могу сказать тебе, что мне нравится?
Руки Кингсли скользили по груди Джастина. Он не мог насытиться гладкой юной кожей парня.
— Мне следовало спросить об этом в ту ночь, — сказал Кингсли. — Тогда я был не в лучшем состоянии. Прости.
Джастин поднял голову и поцеловал Кингсли. Он надеялся, что тот поймет, что его извинения были приняты.
— Во всех моих фантазиях, — прошептал Джастин, — секс очень жесткий. Вот что мне нравится.
— Жесткий секс, — повторил Кингсли. — Думаю, это я могу.
Он навис над Джастином и схватил его за запястья, прижимая его к кровати. В этот раз он целовал его жестко, грубо и впился в нижнюю губу, пока не прокусил кожу. Затем последовало еще больше укусов. Кингсли оставил дорожку синяком от уха Джастина до его бицепса. Джастин не преувеличивал. Он стонал от очевидного удовольствия, когда Кингсли впился пальцами в его волосы и заставил его запрокинуть голову назад, обнажая горло. Так приятно было сбросить всю претенциозность и нежность. Если Джастин любил жестко, Кингсли покажет ему жесткость.
Большой палец Кингсли впился в выемку на горле Джастина. Свободной рукой Кингсли расстегнул джинсы Джастина и сунул руку внутрь. Джастин был невероятно твердым, и поэтому Кингсли сжал его, до боли грубо. Кингсли жаждал оказаться внутри него, но был достаточно мазохистом, чтобы заставить себя ждать, сдерживаться так долго, как только мог.
Оставляя дюжину неистовых укусов, Кингсли опускался вниз по телу Джастина. Когда Кингсли взял его член в рот, Джастин застонал и впился пальцами в простыни. Даже сейчас Кинг не был нежным. Он заставил Джастина задыхаться от смеси удовольствия и боли.
Он отстранился, прежде чем Джастин успел кончить, и сел на колени. Поставив ногу на бедро Джастина, Кингсли перевернул его на живот. За считанные секунды он раздел его полностью.
А затем снова схватил его за волосы на затылке, прижимая к кровати.
— Нравится? — спросил Кингсли. — Когда обращаются с тобой, как с собственностью? Нравится быть использованным?
— Да, — прошептал Джастин в красные простыни.
— Хочешь, чтобы я воспользовался тобой?
— Я хочу, чтобы ты делал со мной все, что пожелаешь.
— Хочешь, чтобы я трахнул тебя? — спросил Кингсли.
— Да.
— Скажи это.
— Трахни меня. Пожалуйста…
Кингсли услышал отчаяние в его голосе.
— Я могу заставить тебя пожалеть об этой просьбе.
— Я буду жалеть только о том, что ты не сделал со мной, — ответил он. И только ради этого чувства Кингсли решил трахать Джастина всю ночь напролет.
Он слез с кровати и вытянул из-под нее чемодан. Он открыл его и достал набор тяжелых наручников из нержавеющей стали. Он достал пробку и смазку. Презервативы лежали на прикроватной тумбочке. Все, что ему было нужно для ночи греха.
Не спрашивая разрешения, Кингсли защелкнул манжеты на запястьях Джастина и соединил их за его спиной. Вид этого прекрасного белокурого двадцатилетнего парня в наручниках, обнаженного в его постели, был всем, о чем он мог попросить, с металлическим бантиком сверху.
Двумя влажными пальцами Кингсли проник в Джастина. Парень застонал, и Кингсли улыбнулся. Он раскрыл Джастина — сначала двумя пальцами, потом тремя. За тремя пальцами последовали четыре. Он вставил пробку, чтобы раскрыть его еще больше. Он перевернул парня на
