Темный полдень - Весела Костадинова
— Колючий….
— Побриться? — его голос прозвучал неожиданно мягко и просто, с какой-то детской непосредственностью.
— Нет, не надо…. — я снова улыбнулась. — Я привыкла к тебе такому….
— А мне…. Мне не хватает твоих волос, — признался он снова, задевая голову, чуть поглаживая пальцами, как бы привыкал к их новому виду, словно прощаясь с длинными локонами.
— Я психанула, — пробормотала я, глядя куда-то в сторону, пытаясь спрятать лёгкий румянец. — Я девочка, мне можно. Иногда.
Он чуть наклонился и поцеловал меня в лоб. Замер, не отрывая губ, ожидая моей реакции, оставляя ощущение чего-то родного, тёплого и нерушимого.
— Зараза! Ох…. Пардон… — Алексей влетел в дома и тут же дернулся, понимая, что влез не вовремя.
Андрей медленно отстранился, не убирая рук сразу, словно давая мне ещё немного времени почувствовать себя рядом, и только затем отпустил.
— Ты вовремя, как всегда. Я уже сказал, что уезжаем завтра.
— Андрей, я собрал образцы воды и….
— Позже, — жестко перебил брата Андрей, тревожно глянув на меня.
— Андрей? Что такое?
— Айна…..
— Не надо от меня ничего скрывать. Пожалуйста.
— Айна….
— Андрей, — я поднялась на цыпочки и слегка задела губами его щеку, — я справлюсь. Вы рядом, и мне не страшно. Я зря не пошла с вами в баню — нельзя бегать от этого дерьма постоянно. Что там? Леш?
— Вода…. В нее явно добавлено что-то. Пахнет приятно…. Но…. и под пологом, нашел кусочки какой-то дряни. От тепла они испарялись и отравляли воздух. Я немного поджег… ой, е! — его даже передернуло.
— Вот дебил! — выдохнул Андрей. — Лех, мозг тебе зачем дан?
— Айна…. — Алексей бросил быстрый взгляд на брата, но тот махнул рукой, — это не все. Мы там…. кукол обнаружили. Две штуки…. Явно ритуальные. Я их уже упаковал — Маханошиной покажем. В общем, реально, ребят, завтра уезжаем — сколько здесь еще подарочков, в том числе и в доме — никто не скажет.
Я только с горечью качала головой, с ужасом думая сколько наркотиков принял мой организм за эти недели. Они были в еде, которую я ела, в воде которую пила и которой мылась, в воздухе, которым дышала…. Каждый мой шаг здесь жестко контролировался злой волей спятивших фанатиков. Мои видения, мои недомогания — все это было вызвано веществами, которыми меня травили не один день.
Андрей, заметив моё состояние, шагнул ко мне ближе и сжал мои плечи, словно возвращая к реальности, к настоящему моменту.
Ночью я боялась закрыть глаза — не хотела кричать от очередного кошмара и разбудить братьев, спящих в своих спальных мешках в большой комнате. Тихо возились в ногах котята, то попискивая, то покусывая мои ноги — не больно, скорее щекотно. Когда начинали совсем уж сильно беситься — мама-кошка, которой я так имя и не дала, чуть прикусывала им загривки, успокаивая и вылизывая. Обжорочка устроилась в спальном мешке Андрея, вернувшись под крыло хозяина. А Леша, посетовав, что ему компании не досталось, отвернулся и моментально уснул.
Андрей не спал долго — я это чувствовала по его ровному, но чуть напряжённому дыханию. Иногда он поглаживал кошку, его ладонь двигалась осторожно, не нарушая сон вокруг. Я знала, что он тоже прислушивается к каждому звуку за окном, точно так же, как и я. Это молчаливое единство между нами было ободряющим, как негромкий, несказанный разговор.
Улыбнулась и чуток потянулась.
Странный был этот вечер, странный и уютный. Я собрала вещи, аккуратно и быстро отфотографировав свою паучью стену. Потом аккуратно сложила все материалы и документы в коробки. Андрей, заметив мою задумчивость, подошёл ближе и, не говоря ни слова, помог мне перенести коробки в машину. В его жестах чувствовалось что-то новое, как будто он становился чуть смелее. Прикосновения стали чаще и естественнее, руки тёплыми и ободряющими.
Ужин прошел довольно весело — у Алексея было тонкое, хоть и весьма специфическое чувство юмора. Андрей, хоть в большей степени молчал, тоже расслабился, хотя я заметила, что в тревога так полностью его и не отпустила. Как, впрочем, и меня. И поэтому его внимание ко мне было скорее успокаивающим, чем раздражающим, прикосновения — приятными, руки — теплыми.
Эти прикосновения, такие лёгкие и едва уловимые, оставляли на моей коже почти неощутимый, но тёплый след, словно обещание чего-то важного, того, что не требует слов. Вспоминая, как его пальцы едва касались моего плеча, а ладонь, уверенная и крепкая, мягко обхватывала руку, я почувствовала, как волна тепла разливается по телу, вытесняя все тревоги. Это были прикосновения, которые не торопили, но говорили больше, чем могли бы сказать слова.
Его взгляд, глубокий и проникновенный, словно пытался разглядеть что-то внутри меня, проникнуть вглубь моих мыслей и страхов, но не для того, чтобы обнажить их, а чтобы поддержать, быть рядом. Это было странное и почти магическое ощущение — осознавать, что этот человек рядом, что его присутствие не просто физическое, а гораздо большее, настоящее и заботливое.
Закрыла глаза, чувствуя, как моё сердце замедляется, погружаясь в это чувство уверенности и умиротворения. Рядом был человек, который готов был оберегать меня, принимать, не задавая лишних вопросов. Каждый жест, каждый взгляд говорил об этом: не было нужды торопить время, не было нужды разрушать эту тонкую тишину, которой нам обоим хватало. Тревога уходила, растворяясь в этом тепле, и на смену ей приходил трепет — лёгкий, едва уловимый, как дуновение ветерка, как ощущение весны, которая наступает внутри, даже если снаружи царит осень.
Мысли становились все более расплывчатыми и рваными, я чувствовала, как погружаюсь в сон.
Опасный, темный…. Злой. Сон, который обхватил меня как темные воды страшного озера на капище. Сон, в котором я снова и снова оказывалась на жертвенном камне: жрица и жертва одновременно. Сон, приносящий боль и ужас.
Я кричала… я снова кричала и не слышала ни звука, придавленная тяжелым телом, приносящим боль и отвращение.
— Айна! Айна! — знакомый голос ворвался в кошмар, разрывая его оковы. Сильные руки обхватили меня, но я постаралась их сбросить и только через несколько мгновения поняла, что борюсь не с тем, кто держит меня на камне, а с другим, совсем другим человеком.
— Айна…. — он обнимал меня, прижимал к себе, гладил по голове. Всхлипывая, я прижалась к нему, жадно вдыхая его запах.
— Тихо… маленькая… тихо…
— Андрей, — я вцепилась в его плечи, дрожа всем телом.
Он тихо приговаривал, шептал ласковые, успокаивающие слова, поглаживая меня по голове, словно это могло снять весь ужас сна. Я чувствовала
