Кимберли Рэнделл - В полночный час

Такова человеческая природа, она заставляет бороться за выживание. Две души никогда не смогут поселиться в одном теле. Это просто недопустимо.

— Как недопустимо дважды совершать одну и ту же роковую ошибку?

— Точно.

— Думаю, в потустороннем мире много своих правил, — заметила Вероника, съехав на обочину и остановившись под густой листвой развесистых деревьев. Такая маскировка должна была сделать автомобиль практически незаметным с дороги. — Хорошо, теперь приступим к выполнению нашего плана, — сказала она, но Валентин уже расстегнул ремень и вышел из машины.

— Жди здесь, — приказал он.

— Но ты не сможешь один войти в дом.

— Не только смогу, но и обязательно сделаю это, — сердитым взглядом остановил девушку Валентин. — Независимо от мотивов это же незаконно, Рыжуля, и я не могу просить, чтобы ты рисковала ради меня.

— Тебе и не надо просить, я по собственной воле отправлюсь с тобой.

— Оставайся здесь! — Валентин хлопнул дверью и зашагал прочь.

— Только не в этой жизни, — пробормотала Вероника, выскальзывая из машины.

Она сделала шагов пять, и Валентин обернулся:

— Какого черта ты вылезла из машины?

— Чтобы пойти с тобой.

— Возвращайся назад.

— Ты ведь на самом деле этого не хочешь.

— Ошибаешься, хочу.

— Нет, не хочешь.

— Черт возьми! — Валентин упер руки в бока. — Я хочу этого.

— Но у меня есть план, а у тебя он есть?

— Войти в дом и взглянуть на эту Библию.

— Ты не сможешь войти туда, потому что он заперт на замок. — Вероника улыбнулась. — Но я уже осмотрела это место и теперь знаю, как мы проникнем внутрь.

— Как?

Девушка рванулась вперед и обогнала Валентина.

— Если я тебе это скажу, то ты обойдешься без меня.

— Ты ужасная женщина… — начал было Валентин, но Вероника перебила его;

— Знаю, знаю. Я бы убила тебя, но ты уже мертв, поэтому мы и находимся здесь. Пошли.

— Я бы и сам догадался, — сказал Валентин, просунув руку в окно, которое он только что разбил, и открывая шпингалеты. — А ты могла бы остаться в машине.

— И что бы ты делал здесь в темноте? — спросила Вероника, направляя луч фонаря ему в лицо. — По крайней мере я догадалась взять с собой фонарь, и ты должен благодарить меня.

— Я буду очень благодарен тебе, если ты останешься там, где сейчас стоишь, — сказал Валентин, перемахнув через подоконник. — На улице.

— Если я останусь здесь, то со мной останется и мой фонарь.

Валентин взглянул в темноту комнаты, потом повернулся, сердито посмотрел на девушку и протянул ей руку, помогая залезть в окно.

— Ну вот, я знаю, ты теперь видишь вею ошибочность своего упрямства.

— Я хочу увидеть только одну вещь, — сказал Валентин, осматривая комнату 342 вокруг себя. — Где она?

— Вон там, — ответила Вероника, ее сердце было готово выпрыгнуть из груди. Ее охватило безумное желание схватить Валентина за руку и умолять не смотреть Библию.

Но это было бы слишком эгоистично с ее стороны. И бесполезно. Они с Валентином не могли дальше идти по той дороге, по которой шли до сих пор. Слишком сильной была их связь. Рано или поздно они обязательно соединились бы, и в результате Валентин потерял бы свою душу, а Вероника никогда не простила бы себе этого.

Вечный покой был единственным решением. Единственным правильным решением, сказала себе девушка, несмотря на охватившие ее сомнения, когда луч фонаря упал на Библию.

Вскоре они открыли книгу, и Вероника, перелистнув несколько страниц, нашла родословное дерево Клэр.

— Я чувствовала это. Здесь все заполнено. — Она внимательно просмотрела страницу, замирая от страха. — Вот Эмма. — Ее палец поднялся выше, до имени Клэр. Вероника перевела взгляд на противоположную ветвь, где должно было быть имя отца.

— Никого, — выдохнул Валентин, — пусто.

Было ли облегчение в его голосе или ей только хотелось услышать это?

— Итак, сегодня вечером мы не узнаем ответа.

Значит, Валентин еще на некоторое время останется в этом мире.

Это одновременно и радовало Веронику, и пугало. Валентин проведет в ее кровати еще одну ночь, еще одну неделю, а может быть, еще один месяц.

Валентин, который так искушает и смущает ее.

Валентин, который будет улыбаться и разговаривать с ней.

Вероника безмолвно поблагодарила небо, закрыла Библию и положила ее обратно на свое место.

— Поехали домой.

— Я рада приветствовать вас здесь, — внезапно раздался звонкий женский голос.

Вероника повернулась и поняла, что слишком рано поблагодарила небеса. В нескольких футах от них стояла миниатюрная женщина с белокурыми волосами и безумными голубыми глазами, одетая в старомодное платье, словно она только что сошла с экрана кинофильма «Унесенные ветром». Впрочем, это была не женщина, а призрак. Лунный свет, сочившийся сквозь окна, пронизывал насквозь ее бледно-розовое платье, создавая ореол неземного свечения.

— Наконец-то мы встретились, — сказала она Валентину. — Я молилась, чтобы это произошло, начиная с того самого момента, как превратилась в призрак. Сто двадцать пять лет я пристально смотрю на эти стены, снова и снова переживаю свое прошлое, сожалею о нем и утешаю себя только одной-единственной надеждой, что, возможно, вы тоже мучаетесь, желая узнать правду, как мучаюсь я, желая рассказать вам ее.

— Клэр? — прошептал Валентин, и женщина кивнула ему.

— Девственница! — выпалила Вероника. — Боже мой, вы девственница!

— Я была когда-то ею, — ответила женщина, и ее губы изогнулись в печальной улыбке. — Но это было слишком давно, а теперь я просто мучающийся дух, пытающийся обрести покой и обреченный торчать в этой хижине до тех пор, пока не смогу выполнить свой долг. Я совершила ужасный поступок, рассказав о вас, Валентин, своему отцу. Я, конечно, понимала, что он придет в ярость от этого известия. Однако мне и в голову не могло прийти, что он зайдет так далеко и убьет вас.

— Вы должны были сами прийти ко мне, я бы женился на вас и дал бы ребенку свое имя, свой дом — все, что у, . меня было.

— Даже если бы ребенок был не вашим? — Заметив, что на лице у Валентина появилось недоверчивое выражение, Клэр продолжила:

— Мы никогда не были вместе, Валентин Тремейн. Вы даже ни разу не поздоровались со мной, не говоря уже о том, чтобы провести со мной ночь.

— Но вы же сказали, своему отцу…

— Я должна была это сделать, — быстро перебила Валентина женщина. — Я боялась рассказать ему правду, иначе бы он выгнал Джона.

— Джона? — спросил Валентин. — Джона Трудо?

Клэр кивнула.

— Он отец Эммы.

— Ты знал его? — спросила Валентина Вероника, Валентин помрачнел и сжал зубы.