Кэти Хикман - Гарем
«Пол, о Пол! — Селия прижала руку к щеке. — Какой удивительной красоты эта вещь! Ты тоже содействовал тому, чтобы выбрали именно ее? — От этой мысли глаза девушки мгновенно увлажнились слезами, но на губах играла улыбка. — Будто я сама не знаю! — С болью в сердце девушка положила пальцы на клавиши, кожей ощущая их прохладную гладкость. Она смеялась и плакала одновременно. — Пол, любовь моя! Эта вещь — настоящее чудо, не сравнимое ни с чем на свете».
И Селия готова была поставить свою жизнь на кон, что этот подарок придумал ее Пол. Она прижалась лбом к деревянному футляру, словно стремясь проникнуть внутрь, обвила его обеими руками, кончиками пальцев чувствуя каждый завиток и изгиб, и с наслаждением вдыхая запах свежеоструганного дерева.
В эту минуту ее слуха коснулся какой-то звук, Селия в страхе замерла на месте. Он раздался прямо у нее под ногами, она наклонилась, ощупывая землю перед собой, и вдруг ее пальцы наткнулись на какой-то твердый маленький предмет. Им оказался коротенький карандаш!
Селия торопливо вытащила один из обрывков бумаги, засунутых между клавишами, и застыла, держа карандаш наготове. Мысли ее испуганно метались.
«Я не должна писать ничего такого, что могло бы выдать нас, ни слова о Поле, только о моем восторге перед этим чудесным изделием».
Карандаш быстро побежал по листу, начертав несколько линий, и, оставив записку на видном месте, она стремглав бросилась обратно. Селия в полной тишине мчалась через залитые лунным светом сады, поднималась вверх по ступеням одних лестниц, спускалась вниз по другим, бежала мрачными, без единого окна, коридорами.
Достигнув дворика, в который выходила дверь ее собственной комнаты, она остановилась, удивляясь тому, каким легким оказалось то, что прежде так страшило. Как ни пугала ее Аннетта, но вот она только что тайно побывала за Дверью Птичника, и ничего не произошло. За ней никто не подглядывал, или же они просто не сумели ее выследить! Здесь все оставалось по-прежнему, тени лежали на тех же местах, ничуть не сдвинувшись, должно быть, она успела добежать до тайной двери гарема и вернуться, затратив на все не больше десяти минут.
Возбужденная успехом, Селия не могла принудить себя вернуться в спальню. Вместо этого она, подстегиваемая любопытством, осмелилась на очередное безумство. Девушка тихонько скользнула к дверям покоев Гюляе-хасеки, увидела, что одна из дверей повисла на сломанной петле, и заглянула через образовавшуюся щель внутрь комнаты.
Все здесь имело такой вид, какой приобретает помещение, оставленное в спешке: на полу валялась разбитая чашка, крошечная скомканная салфетка была отброшена в сторону, забытые цветы увядали в вазе. Внезапно девушка почувствовала, как что-то мягко касается ее босой ступни, наклонилась и увидела маленькую, расшитую блестящими нитками туфельку. Чувство острой боли сжало горло Селии.
Она отошла от двери и направилась в свою комнату, как вдруг, взглянув наверх, заметила — или это ей только показалось — неясный промельк над плоской кровлей. Девушка замерла. Вот опять, теперь более отчетливо. Это был тусклый свет чьей-то лампы, горевшей прямо над дверным проемом. Кто-то бродил по покоям Гюляе-хасеки.
Селия заколебалась. Не хватит ли с нее приключений на одну ночь? Нет, скорее наоборот, она убедилась в том, что перемещения по территории дворца вполне возможны; если вам не занимать храбрости, то многое можно увидеть, оставаясь незамеченной. Еще несколько минут не играют никакой роли. Она прокралась на секунду к себе и настороженно вгляделась в темноту собственной комнатки. Здесь все оставалось как прежде, ни одна из служанок даже не шелохнулась. Девушка повернулась и на цыпочках побежала обратно.
Ступив за порог покоев хасеки, она огляделась. Никого, здесь тихо, как в могиле. И ей на ум пришел разговор, который состоялся у них с Аннеттой в тот день, когда был обнаружен в садах глава черных евнухов, а Эсперанца Мальхи оставила у дверей в комнатку Селии горстку разноцветного песка. Что сумела разглядеть Аннетта и не увидела сама Селия? Что сказала потом?
«Довольно умно, — услышала она мысленно слова подруги. — Имеется по меньшей мере три выхода. Должно быть, ее комнаты соединяются с хаммамом валиде».
Аннетта тогда заметила, что комнаты хасеки расположены в двух этажах и имеют не один вход, а несколько.
Селия огляделась, в этот раз более внимательно, и почти сразу заметила еще одну дверь, она находилась как раз напротив ее собственной и вела, как и предположила Аннетта, в купальни валиде. Но ни одного признака того, что существуют еще и другие двери, или того, что в помещении имеется верхний этаж, девушка не обнаружила. Только ряд маленьких чуланов, встроенных в стены. Она подошла к одному из них, открыла и заглянула внутрь. Не считая свернутого валиком матраца, ничего. Подошла к другому, попыталась открыть дверцу, но та не поддалась так легко, как первая. Селия поднажала и справилась с упрямицей, но и этот шкафчик был совершенно пустым.
Значит, Аннетта ошиблась. Если над помещениями и располагались другие, вход в них был не отсюда. Селия вздрогнула, внезапно ею овладела усталость, видимо вследствие пережитых волнений. Но в ту минуту, когда она собралась покинуть комнату, ее внимание привлек легкий шумок, тихий, но отчетливый, будто чья-то нога шагнула на скрипнувшую половицу. И послышался он как раз над тем первым чуланчиком, который она открывала. Девушка быстро подбежала к нему опять, распахнула, внимательно оглядела. Ничего. Тогда она вынула скатанный матрац и тут же обнаружила, что в задней стене этого маленького шкафа имеется еще одна дверца, скрывающая ведущие наверх ступени.
Потолок низко нависал над узкой винтовой лестницей, и Селия едва могла здесь выпрямиться без того, чтобы не стукнуться об него. Она пожалела, что не догадалась захватить с собой свечу, но, к счастью, в лунном свете каждая ступенька виднелась вполне отчетливо. Девушка торопливо взбежала по ним и, преодолев последнюю, оказалась в чердачном помещении с плохо пригнанными половицами и сводчатым потолком. На этот купол, едва заметно возвышавшийся над покоями хасеки, и указывала в тот день Аннетта. И именно отсюда, Селия была уверена, мелькнул свет лампы, который она увидела со двора.
Небольшой чердак выглядел абсолютно пустым, если не считать густой паутины, затянувшей его по углам. Над полом растекался и струился вверх затхлый запах гниющей рафии. Похоже, здесь никто не жил, разве что использовал площадку в качестве тайного наблюдательного поста. По всему основанию купол был прорезан маленькими отверстиями, пропускающими обильный лунный свет. Прильнув к одному из них, Селия сразу поняла, что отсюда можно следить не только за теми, кто пересекает дворик, но и за дверьми обоих покоев — ее и Гюляе.
