Номи Бергер - Бездна обещаний
На следующий день Майкл был на пути в Бонн, Западная Германия.
Почтовый штемпель на конверте, который отправил Майкл, дал возможность Кирстен довольно просто выяснить теперешний адрес Истбоурнов. Когда Кирстен входила в дом, где шел официальный торжественный ужин, ее совершенно не волновало, что она может испортить кому-то вечер. Кирстен было наплевать на то, что за столом сидели в основном люди, лица которых простой человек мог видеть лишь на обложках журналов. Ее фото появлялось на обложках чаще, чем все эти лица, вместе взятые. Кирстен была одной из них и пришла сюда, чтобы убедиться в том, что таковой остается.
Кирстен немедленно проводили в библиотеку, тяжелые дубовые двери со зловещим скрипом затворились за ее спиной. Она приготовилась к встрече с Роксаной и Майклом, но никак не ожидала, что придется видеть перед собой Роксану и Клеменса Тривса.
— Если вы ищете моего мужа, мисс Харальд, — сказала Роксана, — то боюсь, что вам не повезло. Майкл сейчас в Европе, на бетховеновском фестивале.
Кирстен посмотрела на Тривса, потом вновь перевела взгляд на Роксану.
— За что? — спросила Кирстен ровным, столь же низким голосом. — За что вы так поступаете со мной?
За племянницу ответил Клеменс Тривс:
— Причина довольно проста, моя дорогая. Вам следовало выбрать для развлечений мужа какой-нибудь другой леди. И очень жаль, что вы этого не сделали: ведь у вас, знаете, был такой уникальный талант.
— Был? — вырвалось у Кирстен. — И вы осмеливаетесь говорить обо мне в прошедшем времени?
— А вы и есть прошедшее время, моя дорогая мисс Харальд.
— Нет, — возразила Кирстен, — вы не имеете права делать то, что делаете, никакого права!
Тривс, глядевший на Кирстен с нескрываемым презрением, приподнял темную бровь:
— Имеем, мисс Харальд. Не сомневаюсь, что Майкл объяснил вам все безрассудство попытки уклониться от правил игры. Вы же грубо нарушили эти правила. И по ходу дела причинили боль очень любимому мною человеку. Ведь Роксана не только моя племянница, но и крестная дочь, и я защищал ее всю жизнь как родной отец. Всю жизнь я не мог видеть Роксану страдающей, не могу и сейчас.
Тривс обнял племянницу за плечи, и та ответила ему сияющей благодарной улыбкой.
— Вы полагаете, что мы с Майклом — любовники? — Кирстен опять обратилась к Роксане. — Причина в этом?
— Вы удивительно догадливы, — ответила Роксана.
— Но мы не любовники. Клянусь вам, нет. Неужели Майкл не говорил вам то же самое?
— А что, если и сказал? — снова вступил в разговор Клеменс. — Это всего лишь отговорки, моя милая.
Кирстен в третий раз обратилась к немногословной жене Майкла.
— Роксана, я — музыкант. Лишая меня музыки, вы лишаете меня самой жизни.
Роксана и бровью не повела.
— Если бы вы побольше думали о своей музыке и поменьше о моем муже, вам не пришлось бы столкнуться с сегодняшней проблемой.
— Роксана, пожалуйста, не делайте этого.
— Слишком поздно.
— Нет, не поздно. Одно ваше слово и…
— Мое слово, — перебил Тривс.
— Тогда вы…
— Тогда я — ничего. Что сделано — то сделано.
— Я обращусь в прессу, — пригрозила Кирстен. — Я расскажу им о вашем преднамеренном бойкоте моей карьеры без каких-либо на то веских оснований, кроме личной мести по чьему-то навету.
— На вашем месте я бы не стал этого делать, моя дорогая. Не хотелось бы видеть вас еще и с клеймом клеветницы.
— Клеветницы? А как вы называете то, что делаете со мной?
— Правдой. — В тоне Тривса зазвучали металлические нотки. — У нас есть фотографии, доказывающие нашу правоту, мисс Харальд. А что, скажите на милость, имеете вы?
— Фотографии? — Сердце Кирстен замерло.
— Да, фотографии, с указанием точной даты на обратной стороне. Очень тщательно подобранные и присланные моей племяннице как раз в тот момент, когда они могли принести наибольший вред. Желаете взглянуть на них, особенно на последние? Кажется, их сделали в аэропорту имени Кеннеди? — Кирстен почувствовала, как кровь отхлынула у нее от лица. — Кстати, о мужьях: полагаю, что вашему тоже будет интересно увидеть эти фотографии. В любой момент мы можем изготовить комплект специально для него.
Кирстен еле удержалась на ногах.
Все эти годы кто-то все знал о них с Майклом. Был в курсе того, что Кирстен считала их сокровенным секретом. Кто-то превратил красоту в уродство. Осквернил святыню.
Наблюдая стоящего перед ней полностью уничтоженного врага, Роксана ощутила вкус победы. Настало время нанести окончательный сокрушительный удар.
— А вам нисколько не интересно узнать, кто прислал мне эти фотографии? — осведомилась Роксана. Затем она выдержала драматическую паузу и медленно произнесла: — Клодия, мисс Харальд, моя дорогая кузина Клодия.
— О Боже, нет!
Два ненавидящих лица, уставившихся на пытавшуюся сохранить сознание Кирстен, слились в одно неясное пятно.
— А теперь, если у вас все, мисс Харальд, я позволю себе вернуться к гостям. Они, должно быть, заждались хозяйку.
Тривс сам проводил Кирстен. Тихо закрывшаяся за ее спиной дверь была не просто дверью в чей-то дом — это были наглухо закрывшиеся для Кирстен ворота собственной блестящей карьеры. Мысли Кирстен вновь обратились к тому, что сказала Роксана. Клодия. Дело рук Клодии. Клодия, утверждавшая, что любит Кирстен, преследовала ее всю жизнь подобно обезумевшему фанатику.
Кирстен вспомнила капризный характер этой женщины, разорванные акварели, квартиру на четвертом этаже, превращенную ею в свое святилище. Кирстен била дрожь, которую она не в силах была остановить. Бедный Эрик. Ее бедный, любимый Эрик. Он женат на сумасшедшей.
Кирстен открыла сумочку и достала из нее последний присланный Майклом золотой брелок. На нем должна была красоваться надпись: «Амстердам. 18.11.70».
Крепко стиснув брелок в кулаке, Кирстен дала себе зарок, что когда-нибудь и на этом брелке появится надпись. Она никогда не сдастся. Она снова будет играть с Майклом. Будет, клянется, что будет.
Кирстен и сама не знала, как ей удалось до конца лета сохранить в тайне свой ужасный секрет. Но в любом случае ее домашние вскоре должны были узнать правду, и все же Кирстен хотелось отсрочить этот момент как можно дольше. Благодаря стараниям Нельсона у нее все-таки набралось четырнадцать концертов и тридцать один сольный концерт. И эти выступления были единственной ее надеждой. С их помощью она снова завоюет публику и прессу.
Но сбыться этому было не суждено уже никогда. Через час после того как Кирстен поселилась в номере «Мэйфлауэр-отеля», позвонил Джеффри.
