Брак без выхода. Мне не нужна умная жена - Ария Тес
- Но кажется, ты в этом просчитался, малыш. И талисман может повернуться задницей…
Малик криво усмехается, а я продолжаю на него смотреть. Теперь в его глазах тоже горит злость, но я ее стерплю. Мне уже все равно. Все равно. Все…
Спускаюсь по ступенькам, когда Орехов приказывает надеть на Малика и остальных наручники. Элен, конечно же, разглагольствует…
- … Меня не было в стране, - сложа руки на груди, задирает нос, - Можете проверить. И вообще, ничего общего с его делами не имею. Ничего не знаю. Но я его адвокат, и мой клиент не будет…
Бла-бла-бла. Долгий спич, который распадается на отдельные слова, пока я одеваюсь, а сердце в груди тяжело и часто бьется. Я больше не смотрю на Малика, хотя он прожигает меня взглядом. Наверно, если я это сделаю, то точно окажусь у этой стены в его подвале, и это будет очень реально…
А я не хочу.
Я хочу запомнить ночь, которая у нас была. Хочу запомнить все первые января вместе, когда его сердце билось в унисон с моим, и я думала, что оно мое. Я хочу запомнить, как верила, что он меня любит, потому что я была тогда счастлива.
Я была очень счастлива с тобой, но на этом все.
Даже талисман может повернуться к тебе задницей, если ты будешь вести себя с ним так, как ты вел. Я больше не твой Талисман, не твой ангел. Все кончено. Прощай.
Орехов открывает мне дверь и выходит следом.
- Вы понимаете, что вам нельзя покидать страну?
- Понимаю.
- Возможно, вы будете давать показания в суде…
- Я ничего не видела все равно. Что мне там рассказывать?
- На всякий случай. Кстати, Лилия Антоновна. Вы…ничего не забыли?
Бросаю на него взгляд и хмурюсь. О чем речь?
- Доказательства. У вас для меня что-то еще есть?
В этот момент в руке начинает гореть телефон. Есть. Я сняла видео из подвала, даже не запомнив это. Потом обнаружила и не удалила, а сейчас…
- Нет, извините, - увожу взгляд в сторону, - Я испугалась.
Орехов молчит пару мгновений, и мне кажется, что это конец по всем фронтам. Если не поверит? Затребует мой телефон? Я не хочу закапывать Малика еще больше. Даже не так. Я не могу этого сделать — уже достаточно…и я молюсь, чтобы меня просто отпустили.
- Ясно, - наконец говорит следователь и кивает пару раз, - Ясно…ну, ничего. Того, что я нашел, хватит лет на…
- Пожалуйста, замолчите.
- Что?
- Замолчите, - залезаю на водительское сидение своей машины, - Я ничего не хочу знать. Надеюсь, прощайте навсегда.
Когда я отъезжаю от дома, он довольно быстро пропадает в густой метели. Я не видела, как Малика выводят и сажают в полицейскую машину, и я, правда, не хочу знать, что будет дальше.
На этом все.
Эпилог
Малик; примерно десять месяц спустя
От серых стен воняет отчаянием и злобой. Они давят, если, конечно, позволить. Хотя иногда даже самой твердой выдержки недостаточно, чтобы выдерживать, и ты все равно находишься под прессом, даже если совсем немного. Даже если это всего лишь ночь. Порой она длится бесконечное число минут…
Глухие шаги эхом разносятся по длинному коридору решеток и лестниц. Я сижу на скамейке, закинув одну ногу на нее, и смотрю в окно. Темноту видно даже сквозь узкое окно под потолком, а на небе звезды. Бешеная россыпь маленьких, серебряных бусинок.
Дверь открывается грубо. Три поворота направо, лязг цепей, ком в горле. Мне надо встать? Хотя бы просто посмотреть, но я и этого не делаю. Слегка закатываю глаза и выдыхаю плотное облако дыма в воздух.
Холодно.
По коже пробегаются мурашки.
- Ну привет, господин Амоев.
От насмешливых ноток в голосе до безумия хочется прописать по роже, но опять же. Я даже не шевелюсь. Только подношу сигарету к губам и делаю еще одну затяжку.
Он вздыхает.
Проходит в камеру, садится на скамейку рядом и откидывает голову на стену. Мы молчим. Для нас обоих эта бесконечная череда невыносимой усталости; и я устал. И нигде нет покоя.
- Судя по твоей роже, все складывается не так радужно.
Хмыкаю, облизав уголок разбитой губы кончиком языка.
- Ну…как сказать?
- Я уже говорил?
- Ты уже говорил.
Третья затяжка пеплом обкидывает легкие. Я перевожу взгляд на своего посетителя и хмыкаю снова. У него под глазами залегли крупные синяки, и он осунулся.
- Много бумажной работы?
- С твоим послужным списком? Да, Малик. Много.
- Мне очень жаль?
- Брось, это даже не смешно.
Он тянется к пачке сигарет, берет одну и поджигает. Луна освещает его лицо и на мгновение зажигалка из серебра ловит отблеск синего света.
Шумный выдох. Второе облако дыма.
- Твоя жена покинула страну.
Ухмыляюсь. Пальцы ласково поглаживают сигарету, а я, кажется, слышу не ее запах, а запах духов Лили.
Ком в горле уплотняется.
- Эта сука мне не жена, поэтому избавь меня от деталей ее жизни.
- Даже так?
Жму плечами.
- Я не прощаю предательства.
- Не боишься, что твои враги ее найдут и покарают? Или, может быть, это будут друзья?
Сердце на мгновение замирает, но я не подаю вида.
- Не боюсь. Если ее найдут мои враги, что ж. Значит, такова судьба. Я не стану лить слезы. А мои друзья знают, что я сам отомщу ей, когда придет время.
- Все еще строишь долгоиграющие планы? Тебе светит двадцатка, и насколько я понял, помогать тебе не будут.
- Я знаю.
- Ты провалил задание.
- Я знаю.
- Это было глупо.
Усмехаюсь и делаю еще одну затяжку.
- Что тут скажешь? Никто не без греха.
- Но в нашем деле за грехи дорого платишь. Ты остался без поддержки. В назидание остальным, так сказать.
- Значит, такова судьба. Или нет. Все может измениться в любой момент.
- Прячешь козыря в рукаве?
- Нет козырей.
- Ты не ожидал.
- Не ожидал.
- Нормально она тебя опрокинула.
Хочется стиснуть кулаки, но я не позволяю себе этого. Лишь одариваю своего
