Любовь и Хоккей - Монти Джей

Ее зеленые глаза изучают мои, ища хоть каплю обмана. Когда она довольна тем, что нашла, она отрывает свое лицо от моих рук и указывает на Анну.

— Валор, ты читала мои письма?

Письма? Почему я чувствую себя так, словно меня послали на войну без всякого оружия? Что это за письма?

Валор резко усмехается, и в его голосе слышится горечь:

— Да, все триста из них. И знаешь что, Аннализа? - она выплевывает ее имя себе под ноги, как яд. — Я думаю, что все это было чушью собачьей. Любой может спрятаться за листом бумаги, но ты больше не можешь этого делать. Я хочу, чтобы ты посмотрела мне в лицо и сказала, почему ты, блядь, ушла.

Валор проходит сквозь меня, идя с высоко поднятой головой навстречу Анне, хотя я знаю, что внутри она плачет. Вот что мне в ней нравится.

Ее сила не имеет себе равных. Валор не нуждается в моей защите. Она никогда этого не делала. Она может справиться со всем, что мир бросает на нее с улыбкой, она никогда не нуждалась в моей защите.

Она просто хочет моей поддержки. После того, как она перестанет быть храброй, и она захочет снять маску силы. Я тот человек, из-за которого она разрывается на части. Я тот парень, которому посчастливилось подхватить ее, когда она упала. Тот, к кому она бежит, когда тяжесть мира становится слишком тяжелой.

Мир так старался сломить ее, и вот она здесь, стоит там, как будто никогда не чувствовала боли и никогда не переживала потери.

Моя девочка - гребаный воин. Ей не нужно, чтобы я был щитом, она просто хочет, чтобы я вручил ей меч.

— Вало… - начинает Анна, но не заканчивает.

— Мам, что происходит? Кто это?

Как будто не хватало топлива для образного огня Валор. Новые секреты просто продолжали вываливаться из шкафа, который давно пора было вычистить.

Из кухни появляются Вайолет и Лили. Они обе были похожи на своего отца, за вычетом нескольких вещей. Но вы можете ясно видеть, что Анна - их мать. Не нужно было быть гением, чтобы понять это.

Это был гребаный торнадо, вызванный неподходящим временем.

— Девочки, идите в свою комнату, - приказывает Эрик. Они с любопытством смотрят на Валор, как будто их мозг хочет установить связь, но сердце им не позволяет. Мгновение спустя они исчезают наверху, и снова эта эмоциональная битва возобновляется.

— О, это чертовски богато! - Валор объявляет. Она проводит рукой по волосам, и я знаю, что это потому, что она изо всех сил пытается замаскировать свою печаль гневом. Ее щит трескается.

— У меня есть чертовы сестры! Сколько им лет? Семнадцать? Ты ждала целый год после того, как пришла ко мне, чтобы заменить меня? Я что, блядь, настолько одноразовая для тебя? Неужели меня так легко было выбросить? - В конце ее голос начинает дрожать. Однако его октановое число только растет. С каждым открытием она становится все громче и громче.

Я подхожу к ней, наклоняя голову, чтобы коснуться ее уха. Я тихо шепчу:

— Вэлли, детка, успокойся.

Она резко поворачивает голову ко мне, свирепо глядя.

— Черт возьми, не говори мне успокоиться! - кричит она. Ее грудь быстро поднимается и опускается, щеки окрашены в ярко-красный цвет, а глаза - самого яркого оттенка зеленого, который я когда-либо видел в своей жизни.

Валор делает глубокий вдох, оглядываясь на Анну. Они находятся в нескольких дюймах друг от друга. Мать и дочь. Но на самом деле это два незнакомца, у которых общая ДНК.

— Я ждала двадцать гребаных лет, чтобы услышать, что во мне было такого никчемного, что позволило тебе попрощаться со мной. - Она делает паузу, собираясь с духом.

— Поэтому я хочу, чтобы ты посмотрела на меня. Я хочу, чтобы ты посмотрела мне в глаза, на дочь, которую ты создала, и сказала ей, почему ты оставила ее, когда она была всего лишь ребенком.

Тишина, воцарившаяся в этот момент, зловеща. Все, что вы слышите, - это тяжелое дыхание и тихое завывание ветра снаружи. Никто не двигается, никто не разговаривает. Мы с Эриком просто стоим и смотрим на этих двоих.

Мы ничего не можем сделать, кроме как наблюдать и смотреть, что происходит. Мы не можем предотвратить неизбежное.

— Потому что я была наркоманом, Валор. Это то, что ты хочешь услышать?

Я никогда в жизни не видел Анну расстроенной. Я никогда не видел ее сердитой или даже близкой к этому. Она всегда была спокойной, собранной, уравновешенной. Я предполагал, что Валор унаследовала свой вспыльчивый характер от своего отца, но чем больше я смотрю на это, тем больше я думаю по-другому.

Я потрясенно смотрю на Эрика. Я никогда ничего этого не знал. Я не знал ни о наркотиках, ни о причине, по которой они никогда не приходили на мои игры. Я чувствовал себя преданным. Обманутый людьми, которые вырастили меня. Была ли Анна действительно тем человеком, который мог оставить своего ребенка позади? Неужели она была настолько лицемерна?

— Я была дерьмовой мамой с самого начала. У меня была послеродовая депрессия после того, как я родила тебя. Я была больна, Валор. - Она пытается понизить голос, но это не очень помогает.

— Когда я очистилась, у меня было полное намерение стать частью твоей жизни. Но я не хотела тебя встряхивать. Ты был счастлива без меня. - Ее тон срывается на звук агонии. — Мне пришлось сидеть сложа руки и скучать по всем твоим достижениям. Я все пропустила, Валор. - Ее голос прерывается, и хныканье срывается с ее губ. Эрик подходит к ней ближе, но она поднимает к нему руку. Она хочет справиться с этим сама, как и должна была сделать много лет назад.

Слезы наворачиваются на ее глаза, но она пытается сохранить невозмутимое выражение лица. 

— Не смей вести себя так, будто уйти от тебя было легко. Я скучаю по тебе каждый день, и я надеялась, я молилась, чтобы однажды ты пришла и нашла меня сама. Что, может быть, мы сможем...

— Ты должна была сражаться за меня! - Валор кричит. Слезы текут из ее глаз. — Я была твоей дочерью, и ты должна была сражаться за меня!

Валор собиралась высказать свою точку зрения своей матери. Это было то, чего мне никогда не доводилось делать, но если бы у меня была такая возможность, я бы сказал то же самое.

Дети не несут ответственности за то, чтобы родители были рядом. Работа взрослого - бороться за своих детей, защищать их, бороться с трудностями в жизни, чтобы им не пришлось этого делать. Вы не бросаете своих детей. Ты сражаешься за них, потому что иногда они не могут постоять за себя.

Я стою