Пленительная мелодия - Джейн Даймонд
Утром я проснулась оттого, что Броуди возился у меня между ног. Я обхватила его ногами, и мы снова медленно занялись любовью, пока не взошло солнце.
Он пошел принять душ, пока я нежилась в постели. Я не спеша потянулась, чувствуя боль во всем теле.
Прошлой ночью я хотела привязать себя к Броуди и никогда не отпускать. С ним я чувствовала себя в тепле, безопасности и любви, его тело прижималось к моему, я обладала им: его руками, весом, языком… и членом… им целиком. Его тело говорило мне без слов, что я принадлежу ему, что мы вместе, что он любит меня, хочет и лелеет. Что он всегда будет защищать меня.
Что он никогда даже не подумает о том, чтобы оставить меня.
В холодном утреннем свете, без его объятий, я чувствовала себя… ужасно. Его слова прошлой ночью продолжали прокручиваться у меня в голове, и я знала, что он прав.
Именно я не могла отпустить прошлое.
В течение многих лет я винила себя во всем, что произошло. Во всем.
С ним.
С Сетом.
Даже с моим отцом.
Я винила себя, хотя простила их всех. Я простила Броуди за то, что он отпустил меня, когда я сбежала, хотя это было нелегко. Я простила Сета. Я даже простила своего отца за то, что он ушел, за то, что он совершил с собой тот ужасный поступок и оставил меня разгребать последствия. Это определенно было нелегко, но я справилась.
И все же я так и не простила себя. Потому что это было бы все равно, что разрешить себе дышать. Просто быть собой, а не моделью, которая на фотографиях выглядит безупречно, но внутри у нее царит хаос.
Но я была самим хаосом.
Все еще.
Я всегда чувствовала себя грязной и противоречивой из-за того, что произошло между мной и Сетом. Я заботилась о нем, и если бы я была лучшим человеком и более сильной личностью, то смогла бы помочь ему. Ситуация не вышла бы из-под контроля. Он бы не пристрастился к наркотикам так сильно, и его бы не выгнали из группы.
Пока слова Броуди крутились у меня в голове, я осознала, как безжалостно винила себя в том, что жизнь Сета развалилась на части, в жестокости его зависимости, во всем.
Почему?
Я задавала себе этот вопрос, когда собирала осколки стакана, который Броуди разбил о стену. И ответ сам пришел ко мне, такой ясный.
Потому что мне было легче поверить, что во всем виновата я, что я все испортила, чем признать, что Сет совершал плохие поступки, принимал неправильные решения, которые находились вне зоны моей ответственности.
Так же, как и мой отец.
Горькая правда заключалась в том, что я хотела помочь Сету. Я хотела спасти его, но потерпела неудачу – и это поразило меня в самое сердце из-за того, что случилось с моим отцом. Я также не смогла спасти своего отца. Как я могла? Мне было пять лет, когда он покончил с собой.
Но я так и не смогла смириться с этим.
Я все еще расплачивалась за его ошибки. И теперь за них расплачивался и Броуди.
Он был прав в другом: именно я все еще держала прошлое между нами, как оружие. Так что, возможно, пришло время мне сложить оружие.
Ради всего хорошего.
Вот только я не смогу этого сделать, если не столкнусь лицом к лицу с беспорядком, который сама же и устроила, и раз и навсегда не уберу его к чертовой матери.
Но я все еще этого не сделала. Я все еще не поговорила с Броуди. Я продолжала откладывать это под тем или иным предлогом. Я боялась взглянуть правде в глаза, заговорить с ним, рискуя потерять. И вот теперь я ходила вокруг него на цыпочках, в ужасе от того, что все между нами неизбежно развалится, когда он узнает. Я предвидела, что это произойдет. И действительно чувствовала себя беспомощной, как будто это было не в моей власти, хотя на самом деле это не так.
Я просила Броуди бороться за меня. И я любила его. Нет, даже больше.
Броуди Мейсон был любовью всей моей жизни.
Так когда же я начну сражаться за него?
Сейчас. Прямо сейчас, черт возьми.
Я нашла его телефон, пока он был в душе, и отправила сообщение Сету.
Броуди: Нужно поговорить. Встретимся за кофе?
К тому времени, как я собралась, Сет ответил.
Сет: Да, когда и где?
Я написала ему место, мои пальцы немного дрожали, а затем я подчистила следы.
Я оставила Броуди записку, чтобы он знал, что я отправилась за продуктами и скоро вернусь. Я сообщила ему, что приготовлю нам ужин сегодня вечером. Я поняла, как это может выглядеть, когда он выйдет из душа и обнаружит, что меня нет, поэтому нарисовала на записке несколько маленьких девчачьих сердечек, чтобы он знал, что я не сбегаю.
Затем я села в его машину и поехала в центр, пока у меня не сдали нервы.
Когда я вошла, Сет уже ждал там. Я сразу увидела его, и меня поразило, как странно было видеть его сидящим там, в центре оживленного кафе, в одиночестве, и никто его не беспокоил.
Если бы кто-нибудь из нынешних участников Dirty попытался так сделать, на него набросилась бы толпа.
Но Сет уже шесть лет как не состоял в группе. Он был в шляпе, и у него снова отросла щетина, что помогало маскировать известного всему миру Сета Бразерса.
С тех пор как его выгнали из Dirty, он больше ничем не занимался, по крайней мере, в музыкальном плане; я слышала, что он играл то в одной, то в другой группе, но ничто не могло сравниться с той славой, которую он вкусил от Dirty.
Это настоящая трагедия.
Провал.
Знакомые зеленые глаза остановились на мне, когда я пересекала зал, и Сет выпрямился, когда я приблизилась к его столу. Его взгляд перемещался между мной и дверью, выражение его лица было настороженным.
– Броуди придет?
– Нет. – Я села напротив него, положив сумочку на стол. – Только я.
Он кивнул, переваривая услышанное.
– Могу я угостить тебя кофе?
Я покачала головой, а затем выпалила:
– Зачем тебе это нужно? Ты не можешь найти другую группу? – Он уставился на меня, и я поняла, что ударила ниже пояса. Но я пришла сюда не для того, чтобы подбирать слова. – Разве ты и так не достаточно разрушил?
Ладно. Это тоже удар ниже пояса. Намного ниже. Но по дороге сюда, собираясь с духом, чтобы противостоять ему, я немного раззадорилась.
– Я? – Он выглядел смущенным. – Меня выгнали из группы, Джесса. Или ты этого не заметила?
– Тебя выгнали, потому что ты был наркоманом. Это не имеет ко мне никакого отношения. Долгое время я думала, что имеет. Я была ребенком. Я была не права.
Я ждала, что он начнет оправдываться. Отрицать. Делать то, что делают наркоманы, когда им становится стыдно за свое поведение.
Он просто кивнул.
– Ты права. Я был зависим. И всегда буду. Это не твоя вина. Но ты решила уйти из группы. А я – нет. Меня выгнали. Теперь я в завязке, и это мой шанс снова играть с ними. – Сет пристально смотрел мне в глаза, совсем не так, как раньше. – Однажды я потерял все, и, может
