Преданная (СИ) - Мария Анатольевна Акулова
Ерзаю и первой разрываю зрительный контакт.
Высвобождаю руку и тянусь к решетке обдува.
— Холодно? — Заботливый вопрос после всего мог бы прозвучать неуместно, но мы делаем вид, что так и надо.
— Да, если можно, сделайте температуру выше.
— Хорошо.
Тарнавский исполняет мою просьбу, включает заднюю передачу и начинает выруливать. Я поздно спохватываюсь, что он, вообще-то, выпивший.
Смотрю на него из-под полуопущенных ресниц. Мои чувства к этому мужчине по-прежнему чертовски смешаны. И даже не знаю, вот сейчас я его больше люблю или ненавижу…
— Вы пили, — выпаливаю, когда машина вырулила и готова газовать. Ловлю на лице абсолютно трезвый взгляд. Играю с огнем. Вспоминаю, как сильно он способен хотеть. Меня хотеть. Сжимаю колени и позволяю языкам его пламени себя вылизать в ответ.
— С моими номерами не тормозят, Юля. Но если боишься — пристегнись.
Машина стартует. Я вжимаюсь в спинку сиденья и закрываю глаза.
Посрать. Я не боюсь. Уже, кажется, ничего.
Глава 41
Юля
Я не интересуюсь, куда мы едем. И сама уже не знаю: хочу домой или боюсь оказаться в одиночестве.
Когда Тарнавский гонит по набережной, не сворачивая ни на один из мостов, осознаю, что на свой берег сегодня не попаду. Вопреки логике расслабляюсь, а не варюсь в напряжении.
Мы молчим. Не выясняем. Не обсуждаем. Каждый думает о своем.
Я — о том, какой он на самом деле. И что на самом деле между нами.
Машина Тарнавского спускается на подземный паркинг дома, в который я однажды под дождем в припрыжку по лужам тащила злосчастный костюм.
Тогда считала его отбитым самодуром. А сейчас?
Было бы лукавством сказать, что мечтаю снова побывать в его квартире. Воспоминания все же болезненные. Но и сопротивляться не пытаюсь. Позволяю взять себя за руку и снова вести.
Низ живота чуточку ноет, но в целом… Я в норме.
Он все делает сам и молча. Жмет в лифте на свой этаж. Подводит к квартире. Отмыкает ее и подталкивает внутрь. Зажигает свет. Я жмурюсь.
— Чувствуй себя, как дома, — оглядываюсь. Мой взгляд скорее всего не просто уставший — а истрепанный. Тарнавского — стал еще более сложным, чем был. Голова полна мыслей, наверное. Отношение ко мне… Неоднозначное, я уверена.
Верит ли — не знаю.
Надо ответить «спасибо», но я смыкаю ненадолго веки, придерживаюсь за полку и расстегиваю босоножки.
Если он привез меня сюда разговаривать — я не выдержу. Ничего не хочу. Только снять с себя одежду, смыть воспоминания и заснуть. Хотя бы ненадолго.
Пока я копошусь, Тарнавский направляется вглубь своей квартиры.
Я пользуюсь возможностью и смотрю вслед. До сих пор не отпустило, если честно. Перед глазами вспышками его страсть. Он такой… Он так меня… Хотел.
Оглядывается. Я смущенно опускаю глаза в пол.
— Голодная?
Мотаю головой и отвечаю честное:
— Нет, — голос все такой же хриплый.
— Голова болит?
Опять мотаю.
— Пока нет.
Поверить сложно, но когда смотрю на него — вижу, что чуточку улыбается.
Произносит:
— Хотя бы так… — И скрывается в одной из комнат.
Я не иду следом. Стою в коридоре, как когда-то, только без лужи под ногами.
Тарнавский возвращается довольно быстро. Останавливается и смотрит.
— Юля, — зовет. Я киваю подбородком. Мол, услышала. Качает на волнах усталости. Я в машине чуть не уснула.
А еще мне сложно думать, но я пытаюсь. Если конверт у него, значит, я просто так обвинила в воровстве Лизу. Значит, я правда хуевая подруга. Помощница хуевая. Предательница тоже.
Хочется поплакать, но судья не дает.
Подходит. Берет за руку. Ведет дальше.
Вжимает ладонь в поясницу и подталкивает в спальню. Вид широкой, аккуратно застеленной кровати, смущает до порозовевших щек.
Вспоминаю доносившийся отсюда смех. Жмурюсь.
— Зачем я вам здесь?
Вместо нормального ответа Тарнавский взглядом указывает на еще одну дверь:
— Ванная там. Чистые полотенца под раковиной. Футболку сейчас дам. Новую. Не бойся.
Мотаю головой. Дело не в том. Я не боюсь. Я не понимаю.
Взгляд ловлю.
Мы с ним снова стоим близко. Когда пересекаемся — стреляет разрядами. Сейчас в нас обоих уже нет столько сил, поэтому те самые разряды совсем безобидные. Лопаются безболезненными искорками. Но… Завтра будет новый день. И, возможно, новый бой.
— Зачем я тебе здесь? — Спрашиваю еще раз, и не отвожу взгляд. Впитываю его внимание и мысли. Не знаю их, но принимаю все без смущения. Поздно как-то смущаться, мне кажется.
— Для спокойствия.
Он не объяснит доходчивее. Вздыхаю прерывисто и смотрю вокруг. Пусть будет так.
Даже про «я могу на диване поспать» не заикнусь. Тем более не скажу, что не хочу находиться в спальне, в которой он переебал пол города. Подозреваю, может и не переебал. Нам бы заново познакомиться. Или наоборот даже знакомиться уже не надо?
— Иди, Юль, — он дает мне футболку и снова кивает на ванную.
На мое:
— А ты? — отвечает долгим взглядом. Поздно смущаться, да? Соврала. Осознаю, как двузначно спросила, и краснею.
— Я не то имела в вид…
— Я схожу в гостевой душ.
Кивнув, сбегаю в ванную. Закрываю дверь на замок и испытываю временное облегчение.
Дальше — снова апатия. Заставляю себя снять одежду. Оглядываю тело. Крови на бедрах значительно меньше, чем мне казалось.
Ступаю под упругие струи, подставляю им лицо. Под веками закрытых глаз крутится волнительное кино. Как он в другой душевой смывает с себя такие же следы нашего секса. Тоже, возможно, кровь, хотя большая часть осталась на презервативе, который он выбросил еще в випке. Мои прикосновения. Мои поцелуи. Царапины.
Выдавливаю на ладонь насыщенный мужской гель для душа, и вместо того, чтобы смыть с себя его запах, повышаю концентрацию. Расслабляюсь. Успокаиваюсь. Думать легче, но меньше хочется.
Боюсь оставить господина судью совсем без воды, только поэтому и вылезаю из-за створки. Полотенце нахожу без проблем. Сушу тело и слегка влажные волосы. В зеркальном отражении кажется, что выгляжу лучше. Цвет кожи свежее. Взгляд не такой обреченный.
В слив смыты не только кровь, пот, грязь, но еще и хотя бы частично тяжесть этого вечера.
Наверное, все же хорошо, что он меня выдернул с танцпола. Альтернативный сценарий был бы куда ужасней.
Его футболка оказывается ожидаемо большой. Рукава закрывают руки до локтей. Подол — ноги почти до колен.
О том, чтобы снова надеть свое белье, не хочу думать. Застирываю его, хорошо выжимаю и вешаю так, чтобы не бросалось в глаза.
Я не знаю, как это все правильно делается. Я впервые ночую у мужчины.
Чищу зубы
