Жестокие клятвы - Джей Ти Джессинжер

Он бормочет ругательство по-итальянски.

— Меня это не интересует. У меня больше нет дочери.

— У тебя все еще есть мать? Потому что она день и ночь сидела одна в гостиничном номере. Я волновалась.

— Ты шутишь? У нее было лучшее время в жизни. Когда я вернулся в номер, она устраивала вечеринку для персонала. У меня здесь лежит счет за обслуживание номеров на две тысячи долларов с ее подписью.

Это заставляет меня улыбнуться. И, полагаю, мне не стоило беспокоиться о ней. Она прошла через то же, что и я, и все еще выживает.

— Утром мы уезжаем в Нью-Йорк. Какие у тебя планы?

— Они в разработке. Я дам тебе знать. Кстати, не за что.

Он делает паузу.

— Ты о чем?

— Господи Иисусе, Джанни. Ты гребаный мудак. Не забудь прислать мне контракт.

Я отключаюсь и кладу телефон на стойку. Когда открываю дверь ванной, Куинн стоит прямо там, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.

Он говорит: Ты могла бы попросить у меня контракт.

— Ты слушал, что ли?

— Да. Мне не нравится не знать, что происходит.

— В самом деле? Какой потрясающий сюрприз.

Его улыбка такая же мягкая, как и глаза.

— Я заказал доставку в номер. Подумал, что ты, возможно, проголодалась.

— О, слава Богу. Мне действительно нравится Слоан, но я никогда в жизни не ела ничего хуже.

— Она очень заботится о своем здоровье.

— Она интересуется здоровьем Деклана? Потому что кажется, что ее бедный муж может умереть с голоду, поедая этот измельченный картон, который она называет едой.

Он протягивает руку и убирает прядь волос с моей щеки, заправляя ее за ухо.

— Деклан бы съел битое стекло, если бы Слоан подавала именно это.

Я вспоминаю, как его глаза отслеживали каждое ее движение и улыбку.

— Кажется, он действительно немного одержим ею.

Куинн притягивает меня к своей груди, обнимает и смотрит мне в глаза.

— Да, — хрипло говорит он. — Ирландцы очень серьезно относятся к любви.

Не тай. Тебе нужно добраться до множества важных вещей. Если ты растаешь, то не доберешься ни до одной из них.

Думаю, он понимает, что я взволнована этим комментарием, поэтому меняет тему.

— Деклан говорит, что у него будет информация для нас в течение нескольких дней.

— По поводу чего?

— Кто вошел в дом за Лили.

Я в замешательстве хмурю брови.

— Откуда Деклан может получить эту информацию?

Его улыбка загадочна.

— У него есть друзья в низких кругах.

— Что ж, это хорошо. Хотя я сомневаюсь, что Джанни это сейчас волнует. Он только что сказал мне, что у него больше нет дочери.

— Давай сейчас же прекратим говорить о твоем брате-идиоте.

— Договорились. О чем нам поговорить вместо этого?

Он некоторое время рассматривает меня в задумчивом молчании, затем поднимает на руки и относит обратно в кровать. Растягиваясь рядом со мной, он кладет тяжелую руку мне на талию и зарывается носом в мои волосы. С закрытыми глазами и хриплым голосом он говорит: — Подумай о том, чего ты хочешь. То, чего ты действительно хочешь, а не то, что, по твоему мнению, должно произойти. Давай поговорим об этом.

Я лежу, в голове пусто.

— Меня никогда раньше никто не спрашивал, чего я хочу.

— Я спрашиваю.

— Я даже не знаю, с чего начать.

— Начни с того, как должен выглядеть хороший день. Твой идеальный день. Представь его.

— Что потом?

— Я сделаю так, чтобы это произошло.

Я зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох и пытаюсь говорить, несмотря на комок в горле.

— Куинн, ты не обязан заботиться обо мне.

— Кто-то же должен это сделать. С таким же успехом это мог быть твой не настоящий муж.

Я обхватываю пальцами его твердые бицепсы и дрожу от восторга. Он заставляет меня чувствовать себя так, словно у меня под ногами расстелили красную ковровую дорожку, расстилающуюся передо мной так далеко, насколько могу видеть. И когда я пройду по ней, меня осыплет лепестками роз хор поющих ангелов, парящих над головой.

— Хорошо… Мой идеальный день. — Я немного думаю, примеряя разные сценарии. — Все началось бы с завтрака в постель. Который кто-то другой сделал для меня.

Куинн издает тихий звук поощрения.

— Потом я бы сходила на массаж. Дома. К очень красивому молодому человеку, которому платили огромные деньги за то, чтобы он баловал меня.

— Тебе не пришлось бы ему ничего платить. Мужчины выстроились бы в очередь на улице за шансом прикоснуться к твоему обнаженному телу.

— Заткнись, пожалуйста. Это моя фантазия.

— Верно. Извини.

— На чем я остановилась?

— Обнаженная на массажной кушетке с красивым молодым человеком.

— По твоему тону вижу, что эта идея тебе не по душе.

— Это не так. Он вышел бы из дома с отпечатком моего кулака на лице.

Я вздыхаю.

— В любом случае. После массажа я бы приняла чудесный долгий горячий душ.

— Одна?

— Может, ты заткнешься?

Недовольный ропот — вот мой ответ.

— Дальше, я бы оделась во что-нибудь, в чем выглядела бы фунтов на десять стройнее.

— Ты думаешь, у тебя лишний вес? Это глупо!

— Ради всего святого. Это займет целую вечность.

— Извини. Продолжай. Мои уста на замке.

— Хa! Как будто это когда-нибудь случится.

Сдерживая смех, он обнимает меня и утыкается носом в шею.

— Как я уже говорила до того, как меня так грубо прервали, я бы оделась. Потом я бы...

Я должна остановиться. Представший передо мной образ настолько неожидан, что шокирует. Несмотря на то, что Куинн неудобен как человек с тонко настроенными антеннами, он чувствует перемену во мне. Он поднимает голову и смотрит на мой профиль.

— Что бы ты тогда сделала?

Мое сердце бешено колотится. Мне трудно отдышаться. Уставившись в потолок, я говорю, не веря своим ушам: — Тогда я бы разбудила детей и собрала их в школу.

Каждая капля расслабленности покидает его тело так быстро, как будто его заменил робот. Обжигающе горячий секс-робот с горящими глазами и стальным членом.

— Ничего не говори, Куинн. Пожалуйста. Я не думаю, что смогу справиться с тем, что сейчас сорвется с твоих губ.

Он смотрит на мой профиль с жаром тысячи солнц. Солнца,