Жестокие клятвы - Джей Ти Джессинжер
Лаская одной рукой мой ноющий клитор, Куинн скользит другой вверх по моей спине к затылку, затем снова вниз, его пальцы нежно обводят контуры моих шрамов.
С благоговением в голосе он говорит: — Я потерял себя в тот самый момент, когда впервые увидел тебя, гадюка. И даже если сегодняшняя ночь — это все, что я получу, я никогда больше не буду прежним.
Он входит в меня, начиная жестко и продолжая еще жестче, играя с моей киской, время от времени останавливаясь, чтобы резко шлепнуть по ней, что заставляет меня рыдать и сходить с ума.
Движение его бедер замедляется только тогда, когда он выдавливает: — Я рядом.
— Я тоже.
— Ах, черт возьми, гадюка…
— Куинн! Куинн!
Мы громко стонем вместе, так громко, что это эхом отражается от стен. Он засовывает палец глубоко в мою киску. Я прижимаюсь к нему спиной, сжимаясь все сильнее, неудержимо дрожа. Все еще толкаясь в мою задницу, он наклоняется и упирается лбом мне между лопаток, изливая себя в меня. Прижимаясь губами к моему позвоночнику, он выдыхает мое имя долгим низким стоном.
Любой шанс, который, как я думала, у меня был, не влюбиться в этого мужчину, растворился в воздухе. Что бы ни случилось, когда взойдет солнце, мое маленькое холодное сердечко теперь в его руках.
34
РЕЙ
Мы лежим, прижавшись друг к другу, на кровати, как жертвы авиакатастрофы. Никто из нас не произносит ни слова. Только когда я слышу, как звонит мой мобильный телефон из сумочки на другом конце комнаты, я сажусь. Медленно, потому что у меня кружится голова.
Куинн бормочет: — Я принесу.
Он спускает ноги с края кровати и встает, заправляя их обратно в трусы. Пересекая комнату, он застегивает молнию на брюках. Через минуту он возвращается с моим телефоном, двумя таблетками аспирина и стаканом воды.
Телефон перестает звонить, но на экране высвечивается номер Джанни.
— Вот. Возьми это.
Куинн протягивает мне таблетку аспирина. Я закидываю ее в рот, беру стакан с водой и делаю большой глоток, избегая смотреть ему в глаза. Я чувствую, как будто мое сердце обнажено и бьется снаружи груди. Как будто с каждого нерва сняли защитную оболочку. Я никогда в жизни не чувствовала себя более обнаженной.
Куинн забирает у меня пустой стакан и ставит его на тумбочку. Затем целует меня в лоб и стягивает пушистое одеяло с края кровати. Он оборачивает его вокруг моего тела, утыкаясь носом в шею, и садится рядом, чтобы притянуть меня в теплый, безопасный круг своих рук.
Я закрываю глаза и позволяю ему обнимать меня, пока нюхаю его шею и размышляю, как бы вежливо извиниться, чтобы пойти в ванную. Он спасает меня от смущения, подхватывая на руки и относит туда сам. Он ставит меня перед стойкой, снова целует в лоб, затем шепчет: — Я дам тебе минуту. Не запирай дверь.
Как будто я могу прямо сейчас управлять чем-то таким сложным, как замок дверной ручки. Я даже не могу сказать вам, какой сейчас год.
Он закрывает дверь, оставляя меня наедине с моим ошеломленным отражением в зеркале. Раскрасневшаяся и покрытая пятнами, со спутанными волосами и затуманенным взором, почти не узнаю себя.
Я отворачиваюсь от незнакомки в зеркале. Пользуюсь туалетом и мою руки. Снова натягиваю одеяло на плечи и набираю номер Джанни. Он берет трубку после первого гудка, его голос звучит бодро и расслабленно, как будто он наслаждается прекрасными карибскими каникулами.
— Рейна! Как ты, sorellina? (с итал. младшая сестра)
— Где ты был? — спрашиваю я.
Не знаю, то ли это ровный, недовольный тон моего голоса заставляет его замолчать, то ли он понимает, что меня только что трахнули самым жестоким и красивым способом, но он выдерживает паузу, прежде чем ответить.
— Я с мамой в отеле.
— Это не то, о чем я спрашиваю. Слушай внимательно. Где ты был?
В его беззаботный праздничный тон закрадывается раздражение.
— С каких это пор я должен перед тобой отчитываться?
— С тех пор, как я вышла замуж за ирландца, чтобы спасти семью. Я спрошу только еще один раз, а потом пришлю этого ирландца, чтобы он сломал тебе коленные чашечки. Где ты был?
Он огрызается: — Занимался делом.
— Каким делом?
— Своим делом. То, что ты сейчас замужем, не означает, что я должен давать тебе отчет.
— Может, и нет. Но ты дашь мне копию этого брачного контракта. Отправь мне его по электронной почте. Прямо сейчас. Я хочу знать, на каких условиях вы договаривались.
Возмущенный тем, что я отдаю команды, он начинает бормотать что-то о том, что он глава семьи, но я игнорирую это и говорю за него.
— Я встречалась с Алессандро.
Тишина. Я слышу его дыхание на другом конце провода, но кроме этого, он не произносит ни слова.
— Массимо, Томази и Альдо тоже.
— Когда? Почему? Чего они хотели?
— Сегодня утром. Они связались с Декланом О'Доннеллом и договорились об этом. Казалось, их очень интересовало, чем ты можешь заниматься в свободное время. Ну, знаешь, когда ты таинственным образом пропадаешь.
Еще одно молчание, на этот раз напряженное. Я чувствую его нервозность так же ясно, как если бы он протянул руку и схватил меня дрожащей рукой.
— Что происходит, Джанни? Во что ты вляпался?
— Ничего. Не говори глупостей. У меня все под контролем.
— Я уже подумываю о том, чтобы нагло соврать Куинну о том, что ты сказал обо мне, и послать его туда, чтобы он изменил твое лицо, так что тебе лучше перестать нести чушь, или этот разговор окончен.
Он рычит: — Двадцать четыре часа с ним, и вдруг ты думаешь, что отвечаешь за эту семью?
— Я всегда была главной в этой семье. Я просто позволила тебе подержать бразды правления на некоторое время. А теперь поговори со мной, пока ситуация не вышла из-под контроля.
— Пошла ты, Рейна. Я тебе ничего не скажу.
Некоторое время мы сидим и сердито дышим друг на друга, пока я не решаю, что он не стоит того, чтобы из-за него расстраиваться. Чем бы он ни увлекался, рано или поздно это всплывет.
— Лили и Хуан Пабло благополучно добрались до Мексики. На случай,
