Почувствуй это снова - Ольга Вечная
Папа делает глоток кофе, придраться не к чему. Тогда тянется за вилкой и присоединяется к трапезе. Правда, ест очень медленно, заметно, что сильно стесняется. Боится объесть, что ли?
– Неплохо. Сам лепил? – уточняет он.
– С бабушкой, ага, – улыбается Матвей. – Это наша давняя традиция. Паша тоже лепил раньше, как миленький. Это сейчас ему некогда, важный из себя доктор.
– Пап, Матвей мне предложение сделал, – перевожу тему. – И я согласилась.
Матвей кивает.
– Я бы всё равно его сделал, Виктор Арсеньевич, даже если бы не было ребенка. Просто позже, когда бы Юля решилась. И вы бы со Светланой Юрьевной «доросли». Обещаю, что всё будет хорошо. Что буду работать, деньги тоже найдутся...
– Мы уже всё обсудили и решили, пап, – поддакиваю с энтузиазмом. – Мы справимся. Будем рады, если вы нас поймете и полюбите внука или внучку. Если нет, то нет.
Папа прокашливается.
– Когда свадьба? Холодно сейчас, зима в разгаре.
– Мы хотим второго марта, – говорит Матвей. – В начале весны. Юля как раз восстановится. Организуем небольшой семейный праздник. Вы со Светланой Юрьевной приглашены.
Папа сокрушенно вздыхает. Клянусь, он единственный на свете человек, который не рад, что беременную дочь берут замуж!
– Так и думал. Но что ж, раз решили, то живите.
– Мы сделаем ремонт. Переедем в большую спальню, а из комнаты Матвея получится детская. Я уже всё придумала. Потом покажу, какие обои присмотрела, – продолжаю делиться насущным.
– Ясно–понятно. Может, маме позвонишь, она что–нибудь посоветует?
Переглядываемся с Матвеем.
– М–м–м, позвоню, конечно. Но вообще, мы всё сами решили. У мамы немного другой вкус. А мы так хотим.
– Клеить тоже сами будете?
– Я умею, – обнадеживает Матвей. – Может не идеально, но как–нибудь налепим, – усмехается.
– Да отлично он всё делает! Не прибедняйся. Пап, не слушай его, он всё умеет! В том году у бабули кто делал ремонт? А в коридоре? Это Матвей.
– Мы с мамой тоже тут посоветовались, – быстро говорит отец, – и я решил, что подарим вам машину на свадьбу.
– Да ладно! – изумляюсь я.
– Это вовсе не обязательно, – быстро выдает Мот, сильно хмурится. Напрягается. Краснеет. – В плане, мы сами как–нибудь.
– Молодой семье нужна машина, и до больницы с ребенком доехать, и на работу, и в магазин... Даже не обсуждается. Мы всё равно хотим что–то подарить. И как–то поучаствовать. Жилье у вас есть.
– Спасибо! – я кидаюсь папе на шею и обнимаю крепко.
Он обнимает в ответ и впервые искренне радостно улыбается. Матвей выглядит пораженным, мешкает. Молчит.
– На неделе с Матвеем съездим в салон и выберем на его вкус. Сильно дорогую не обещаю, но... что–нибудь безопасное и удобное, – отец достает белый флаг, фигурально выражаясь, и машет им над головой.
Ушам не верю. Умоляюще смотрю на Матвея.
– Спасибо, – наконец, выдавливает тот. – Но если не получится или передумаете, то окей.
– Не передумаю уж, раз пообещал. Вы ребята не глупые, я вижу, что хорошо ладите. Женитесь. Учитесь. Почему бы не помочь.
Протягивает руку, Матвей ее пожимает с легкой опаской.
– Главное, без тюремных татуировок. И о Юле заботься.
Матвей широко улыбается, гасит смешок.
– И первое, и второе гарантирую.
Глава 46
Следующие недели описывать сложно, они до предела наполнены сновидениями и будто бы необходимой организму ленью. Сколько же времени я спала! Ночами — понятно, положено, но иногда могла вырубить днем, потом поесть, посмотреть с Матвеем фильм, и вновь уйти в забытье. Несмотря на то, что грипп остался в прошлом, меня одолевала постоянная слабость. Я уставала так быстро, что иногда проще было вовсе не начинать дела, а остаться в постели.
Впрочем, мы не бездельничали. Купили обои, делали потихоньку ремонт. К Матвею частенько приезжали Захар и еще пара приятелей иногда просто попить пиво, иногда в чем–то помочь. Мы много общались, болтали обо всем подряд, смеялись. Было здорово!
Каждый день я прилежно посещала дневной стационар, пару часов лежала под капельницами, сдавала анализы, слушала наставления врача. Потом шла домой, скрипя сухим снегом. За меня волновались, меня берегли как–то особенно внимательно. Быть может дело в абсолютное решимости доносить до срока и безграничной любви в Объекту, несмотря на собственный юный возраст и присущую инфантильность.
Я прекрасно помнила, какой ад пережила, как близка была к концу, что не сопротивлялась. Один–два раза в неделю у меня чуть–чуть кровило, поэтому дневной стационар продляли, я кивала: под присмотром надежнее.
Папа действительно купил нам новую машину! Городской мини–кроссовер со всем необходимым. Не спортивная крутая тачка, как когда–то мечтал Матвей, но для молодой семьи — лучший вариант. И это было очень здорово!
Вот только с мамой мы по–прежнему не общались. Пару раз я звонила, мы неплохо обсуждали текущие дела, смеялись, делились новостями. Но от приглашения в гости она отказывалась, а сама я ехать... не решалась. Берегла себя от негатива.
Римма Владиславовна хорошо держалась. Еще недавно у врачей были неутешительные прогнозы, но бабуля словно взяла себя в руки, не готовая оставить нас с Матвеем без присмотра. Она пуще всех ждала свадьбу и рождение. Бабуля не то, чтобы любила младшего внука сильнее старшего... Нет. Просто за Пашу, как мне кажется, у нее душа была спокойна, а за Матвея... будь он по–прежнему один, она бы с ума сходила. Ей словно хотелось убедиться, что оставляет его в порядке. Что вырастила еще одного мальчика. И что у Матвея теперь всё будет хорошо.
Кстати, о Матвее. Он, конечно, закрыл сессию. Какие в этом могли быть сомнения? Параллельно вкалывал на заводе в обычном режиме, приходил домой уставший, растерянный, безумно притягательный. Словно созданный для объятий! Мы чудесно коротали вечера вдвоем. Любили
