Ирина Мельникова - Дрянь такая!

— Аня! Аня! — прорвался сквозь шум в ушах чей-то знакомый голос, и к моим губам поднесли стакан, и влили в рот какую-то жидкость. Я жадно глотнула, и поперхнулась. Это был коньяк. Я закашлялась и открыла глаза. В голове прояснилось, с глаз исчезла пелена, и я осознала, что лежу на чужой постели, в чужой квартире…

— Аня, — позвал меня тот, кто бережно поддерживал меня одной рукой под голову, а другой сжимал стакан с коньяком. — Как ты? — спросил человек.

И я его узнала. Это был Суворов. Лицо его осунулось, глаза ввалились.

— Помоги мне встать, — попросила я. — Голова кружится.

Он поддержал меня под спину, я села и огляделась по сторонам. Дешевые обои на стенах, диван, на котором я лежала, простенький письменный стол и два стула, да еще на стенке на плечиках под простыней угадывалась какая-то одежда. Жилище одинокого, с невеликими претензиями мужчины.

Тут я вспомнила про главное и испугалась. Папка! Я совсем про нее забыла!

— Документы? Где документы? — я в панике принялась шарить руками вокруг себя.

— Успокойся! Вот твоя папка! — Суворов подал мне пластиковую папку. Она была чистенькой. Ее отмыли от крови, и только два пулевых отверстия напоминали о случившемся. Я открыла ее и вздрогнула. Она была пробита насквозь, и по бумаге расплылись ржавые пятна.

Я увидела их и заплакала. Суворов прижал меня к своей груди и принялся гладить по голове, как маленькую.

— Скажи, что с Сережей? — я задала этот вопрос, хотя и так знала, что он ответит.

— Он умер мгновенно, — тихо сказал Сергей. — Верно, даже ничего не понял. Пуля попала в сердце.

— Нет! Этого не может быть! — меня снова затрясло. — Он не умер мгновенно. Я знаю. Он успел попросить… — Я замолчала, потом тихо сказала. — Прости, я не могу тебе этого сказать. — Я посмотрела на часы. — Шестой час утра. Мне надо домой. Мои, наверно, еще ничего не знают.

— Им сообщили, — глухо сказал Суворов. — Хрусталев звонил. Искали тебя, но я сказал, пока не придешь в себя, я не позволю тебя трогать!

— Спасибо! — прошептала я. — Суворов, ты — замечательный. Без тебя я бы и вовсе пропала!

Он улыбнулся.

— Замечательный дворник, ты это хотела сказать?

— Прости, — я погладила его по руке, — я не хотела тебя обидеть, но ты так резко отказался от меня.

— Я понял, и не сержусь! — Он привлек меня к себе и поцеловал в лоб. — Тебе надо держаться! Пойми, все проходит! Но ты сильная, ты не должна сломаться. Все у тебя будет хорошо! Я уверен!

— Да, если учесть, что теперь я — молодая мама, и к тому же осталась без средств к существованию. Конечно, у меня есть немного денег, продам машину, что-то еще, продержусь, пока найду работу.

— Вот видишь, ты молодчина! Самое главное, не терять присутствие духа!

— Да, я помню… Даже в топоре палача отражается солнца! Я не пропаду… — Я заглянула ему в глаза. — Скажи, киллера задержали?

— Нет, пока! Но Хрусталев сказал, что это дело времени. При прыжке с трансформаторной будки, он, похоже, повредил ногу. Тем более, что у них есть на примете подозреваемые…

— Где сейчас Сережа?

— В морге. Я узнавал, его только завтра можно будет забрать. У тебя есть кто-то, кто поможет тебе с похоронами?

— Есть! Я думаю, комбинат не откажет. — Я снова посмотрела на папку, затем на Суворова. — Саша, ты не смог бы оставить у себя эти бумаги. Сережа просил не отдавать их в руки милиции. Он заверил меня, что там нет криминала, но они должны попасть в руки нужных людей. Пойми, я не могу их вынести отсюда. Вдруг люди Хрусталева наблюдают за мной, или те, кто за этими бумагами охотился.

— Ты считаешь, что твоего мужа убили из-за этих документов?

— Я даже не сомневаюсь. Сережу ждали… Но кто мог узнать адрес Марины? Я никому его не сдавала. Людмила и та знала только приблизительно, что дом на Подольской горе, так здесь этих домов воз и маленькая тележка. К тому же, она сейчас в тюрьме. Или меня выследили, когда я приезжала в первый раз? Те самые парни, которые напали на меня?

— Эти парни оказались обыкновенной шпаной. Любители пить пиво по чужим подъездам, — сказал Суворов. — Участковый пробил по базе ГИБДД номера машины, на которой они уехали, и вычислил их. Если ты напишешь заявление, он разберется с ними по полной программе.

— Плевать мне на них, — махнула я рукой. — Меня больше беспокоит Милехин. Но откуда ему знать, по какой причине я оказалась в этом дворе? Ну, выследил, ну, привязался. Он даже не знал, что я жена Сергея. И вообще, ему-то какой резон охотиться за моим мужем? У него свои дела, у Сережи — свои…

— Учти, что этот кто-то хорошо знал, что твой муж вернулся из Москвы. Хрусталев, а у него агентура, уверен, работает, будь здоров, и то ждал его только сегодня вечером. Скажи, ты говорила кому-то, что твой муж вернулся?

— Я только Римму предупредила…

— По телефону?

— Нет, я забежала к ней перед тем, как поехать сюда, и попросила, чтобы Миша переночевал в нашем доме. Боялась, что Таня проснется и испугается.

— И больше никому?

— Никому! — твердо сказала я.

Суворов покачал головой.

Я ужаснулась.

— Думаешь, это Римма? Но это исключено! Понимаешь, исключено !

— Я тебя понимаю, — мягко сказал Суворов, — и все же, кто-то вас сдал. Причем, тут же, как только Сергей появился дома. И киллер устроил себе гнездо на будке еще до вашего приезда… Я не исключаю, что за вашим домом следили не только милиционеры.

Он поднялся на ноги.

— Давай свою папку! Не сомневайся, ее никто не найдет, и я верну ее тебе по первому требованию.

— Спасибо, Саша! — Сказала я. — Что бы я без тебя делала?

— Взаимно! — ответил Суворов и усмехнулся, только я не поняла, почему?

Глава 26

И снова наступила ночь. И я, наконец, осталась одна. Целый день шли люди. Знакомые, и не знакомые мне. Несли цветы и венки, я и Римма принимали соболезнования, нам даже некогда было плакать. А без слез все переносится гораздо хуже, и к концу дня мы ощущали себя измочаленными, словно нас пропустили через жернова. И тут, как никогда, кстати, оказался доктор Ромашов. Он отпаивал нас лекарствами и варил крепкий кофе, отправил детей в город, кормил Редбоя, и выходил с ним погулять, потому что мы запирали его в одной из комнат Римминой половины дома.

За Таней взялась присматривать Зина, которая прилетела из Абхазии. А Леша и Миша (он прямо на глазах вытянулся и повзрослел) вместе носились по городу, заказывали гроб, договаривались с батюшкой об отпевании, решали вопрос с могилой. Заботы и оплату похорон взял на себя комбинат, поэтому все решалось без проблем. Сначала мне позвонил Генеральный директор, затем Председатель совета директоров. Они говорили хорошие слова о Сергее, о том, что он достойный человек, что комбинат лишился отличного специалиста, который не спасовал в трудную минуту, и сделал все, чтобы избежать неприятных последствий…