Мария Баррет - Элли
Она всегда мечтала заняться им, но никогда не хватало на это времени.
А сейчас все потеряло смысл. Это был коттедж Чарльза. Она продаст его, поскольку не собирается приезжать сюда одна.
День был мрачным, гремел гром, и в окна бился дождь. Маленькие струйки воды проникли сквозь щель в форточке и образовали небольшую лужицу. Элли бездумно растерла ее кончиками пальцев.
Она взглянула на небо, затянутое серыми тучами. Холодная мокрая погода была созвучна ее отчаянью. Она не хотела хоронить Чарльза при ярком свете солнца: это еще больше усилило бы ее горе.
В маленькую гостиную вошла Мэдди.
— Ты готова? — Мэдди дотронулась до ее руки. — Мы должны выйти через несколько минут.
Элли кивнула и нежно приложила руку к животу Мэдди, чтобы почувствовать, как бьется сердце ребенка.
— Новая жизнь, — тихо произнесла она и ушла, чтобы принести ей пальто.
Мэдди огляделась и вздрогнула. Она надеялась, что у Элли хватит сил еще на несколько часов, дней и даже недель. Она надеялась, что они смогут связаться с Энтони. Но сегодня вечером она уезжала и знала, что Элли нуждается в дружеской поддержке намного больше, чем считает сама. Элли была не в состоянии понять, насколько она изменилась, и Мэдди боялась за ее психику.
Через несколько минут в закрытом холле встали рядом три женщины, на какой-то момент сознавая, что поддерживают друг друга. Они стояли и слушали доносившийся снаружи шум голосов. У калитки собрались репортеры, нетерпеливо ожидая свою жертву.
— Тио, все ли готово для прощального обеда? — Тио молча кивнула. — Тогда нам пора идти.
Все они знали, что никто из присутствовавших на похоронах не вернется в дом, но Элли хотела достойно проводить Чарльза, не обращая внимания на тот позор, с которым связывали его имя.
Мэдди была поражена ужасом в глазах Элли. Что сказать ей, как утешить?
Открыв входную дверь, Элли пошла по дорожке прямо к ожидавшей ее толпе. Медленно, подняв голову и глядя вперед, она стала пробиваться к машине, пытаясь не обращать внимания на шум голосов и провокационные вопросы. Но каждый из них впивался в нее, и ей казалось, что они, как вампиры, пьют ее кровь.
У машины Элли остановилась. Владелец похоронного бюро открыл перед ней дверцу, и она подождала, пока Мэдди и Тио не заберутся внутрь, прикрывая их от беснующихся репортеров. Затем села сама. Она чувствовала себя так, будто с нее срывали одежду и выставляли напоказ самое сокровенное. Но она не желала, чтобы все видели ее страдания, ее боль. Ведь именно за этим гонялась эта стая охотников за сенсациями. Она сделала вид, что не заметила нацеленную на нее камеру, и отвела глаза.
— С тобой все в порядке? — шепнула Мэдди.
— Да.
Машина двинулась к церкви.
— Может быть, все закончилось. Они получили то, за чем приехали, — предположила Мэдди.
Но у церкви их поджидала небольшая группа зрителей, желающих принять участие в спектакле. Люди, которые даже никогда не разговаривали с Чарльзом… Потом они увидели неизбежную стаю фоторепортеров.
Машина остановилась, и владелец похоронного бюро оглянулся.
— Хотите, я разгоню их?
Элли тупо взглянула на него:
— Они не уйдут.
Он вышел, обогнул машину и открыл дверь. Толпа раздвинулась: его черный ритуальный костюм вызывал невольное уважение. Он помог женщинам выбраться из машины, и они побрели к церкви. Толпа безмолвствовала, никаких вопросов, только вспышки камер. Фоторепортеры наконец получили то, за чем приехали.
В маленьком каменном приделе их ждал викарий. Он молча взял Элли за руку и пожал ее. Потом повернулся и повел их в торжественную тишину церкви.
— Элли. — Сэр Джош встал, когда она проходила между скамьями.
— Джош. — Элли увидела за ним леди Элизабет.
— Элли, я так виноват… — Он коснулся ее руки и смущенно опустил глаза.
— Так же, как и я, Джош… — Впервые за эти дни ей захотелось кричать. — Но спасибо тебе.
Она прошла дальше и села на переднюю скамью. Викарий начал службу. Элли наклонила голову, не в силах смотреть на гроб.
Сидя в машине, Боб Брайндли выключил радио и взял бинокль. Он увидел, как кто-то вышел из дома и, подправив бинокль, приготовился наблюдать, что там происходит.
Элли прощалась со своей гостьей, а водитель укладывал чемоданы в багажник. Женщины обнимались и что-то говорили друг другу. Потом водитель открыл заднюю дверцу «ягуара», и молодая женщина осторожно села в машину. Брайндли заметил, что она беременна.
Прощаясь, Элли подняла руку, и наконец машина отъехала. Брайндли проследил, как она поднялась по холму, промчалась мимо церкви и выехала из деревни. Элли стояла и махала вслед машине до тех пор, пока та не скрылась из виду. Тогда Элли вернулась в дом. Брайндли положил бинокль на сиденье и выждал еще десять минут. Он хотел убедиться в том, что в доме нет посторонних.
Наконец, довольный тем, что все спокойно, он вывел машину из укрытия и подъехал к коттеджу. Сумерки быстро сгущались, и он нашел, что в темноте намного уютней.
Элли подошла к камину, помешала в нем кочергой и подложила сухое полено. Через несколько секунд огонь обрел силу. Она опустилась в кресло и стала наблюдать, как длинные языки пламени лижут стенку дымохода, оставляя черные пятна. Это почти завораживало. Она очень устала. Слава Богу, этот день кончился.
Она наслаждалась теплом. Ей казалось, что за эти дни она промерзла до костей, и сейчас, подняв колени, она положила на них голову. Ей чудилось присутствие Чарльза. Он сидел напротив нее и читал газету. Это видение было таким реальным, что она открыла глаза, собираясь поговорить с ним. Комната была пуста. Как глупо. Она опять одинока, она всегда была одинокой.
Элли снова закрыла глаза, и тут услышала стук во входную дверь. Она удивилась, так как не представляла, кто мог навестить ее в такую пору.
Она крикнула Тио и выглянула из окна: на крыльце стоял Боб Брайндли.
— Боб! — Она открыла ему дверь.
— Привет, Элли. — Он переступил порог.
— Что ты здесь делаешь? — Она была сбита с толку его появлением. — Я и не представляла, что ты знаешь, где находится коттедж.
— Вся страна знает об этом, Элли.
Она согласилась — пресса поработала основательно.
— Давай мне свое пальто. Что ты выпьешь?
— У тебя есть скотч?
— Да. Со льдом?
— Нет. Чистый. — Он остановился посредине комнаты, чувствуя себя неловким, назойливым и чужим. Он не знал, правильно ли поступил, придя сюда всего через несколько часов после похорон.
— Садись, пожалуйста, Боб. — Она передала ему стакан, и он неуверенно присел на край дивана.
