Георгий Громов - Наизнанку. Московский роман

– На Белорусской в восемь, я подъеду к «Москве-Берлину».

– Давай, к восьми буду.

– Целую тебя, Малыш, до встречи.

И она отключилась.

В кафе с непонятным названием «Москва-Берлин» я подошел в семь сорок пять и успел заказать себе зеленый чай с мятой. Я был расслаблен, даже несмотря на то, что не знал, что может сказать мне Алекс, при том, что таких запланированных встреч у нас еще не было, а если задуматься, то вообще, что у нас было-то? И что могло бы быть между нами? Я ее любил и готов был умереть ради нее. Но ее чувства для меня были закрыты, с одной стороны, у нас зубодробительный секс, легкий флирт, некая недосказанность, и это меня выворачивает. Мне хочется решить все сразу, либо это и есть любовь, либо мы встречаемся, когда оба захотим только лишь для общего отдыха. Но последнее для меня невыносимо и невозможно.

Я потягивал свой уже поостывший чай, размышлял, был целиком и полностью в себе.

– Не возражаете, если я присяду, молодой человек? – ласково улыбаясь, сказала мне Алекс.

Она выглядела, как богиня, нет, как Клеопатра, в одном известном старом фильме, только еще красивее. Казалось, что все, к чему она прикасалась, оживало и расцветало, мои глаза могли это видеть, а что видели чужие, мне не было никакого дела.

– Ты классно выглядишь.

Алекс всегда выглядела на «лимон». Белая, почти обтягивающая блузка, бережно облегала ее грудь, что не могло не радовать глаз. Голубые джинсы не могли скрыть ее стройные ноги.

– Давайте познакомимся, мое имя Саша, а как зовут вас, молодой человек?

Я слегка и как бы чуточку смущенно улыбнулся:

– Михаил.

– Михаил, – медленно и тягуче повторила Алекс, как бы запоминая. – Я наблюдала за вами, пока вы пили чай, и пришла к выводу, что вы мне чрезвычайно симпатичны, и мне хотелось бы, чтоб мы провели этот вечер вдвоем!

– Вдвоем этот вечер? – как бы удивляясь, сказал я. – Глядя на вас, вряд ли нормальный мужчина устоял бы от такого предложения.

Алекс посмотрела на меня, в лукавых глазах читалось: «Ну, и…»?

Я отхлебнул своего чая и сказал:

– Согласен, но только если ты снимешь сейчас свои трусики и положишь на этот столик.

Алекс засмеялась:

– Все бы ничего, но вот только джинсы мешают. А как ты помнишь, героиня Шерон Стоун в фильме «Щепка» в людном ресторанчике сидела на стуле в черном коротком платье и к тому же без колготок.

– Да, жаль, что не получилось, как в фильме, а так хотелось.

– Ничего, Малыш, для тебя я сниму трусики, когда захочешь, и буду твоей дольше, чем в фильме.

Она засмеялась, но почти мгновенно переменилась в лице. Только что она была шкодливой распутницей, а сейчас разом преобразилась в серьезную, жесткую, умудренную опытом девушку с тяжелым взглядом. Странно, но я никогда еще не замечал такого взгляда у нее.

К нам подошел официант.

– Чего-нибудь желаете?

– Принесите «Перье», больше ничего.

Официант с деловым видом удалился.

Алекс смотрела мне в глаза, взгляд у нее был глубокий и чистый. Я непроизвольно улыбался, мне доставляло огромное удовольствие смотреть на нее и наблюдать, как она смотрит на меня.

– Малыш, если честно, то я глубоко сожалею, что мы встретились с тобой в это время в таком месте, это ведь все некстати, никак для тебя и никак для меня. Что мы можем сделать, когда оба привыкли к «этому» образу жизни, к таким легким деньгам, к такому процессу выживания, эта работа, как один гигантский порок, ты и вправду думаешь, что у нас может что-то получиться?

Я думал об этом уже давно, и рано или поздно этот разговор должен был состояться.

– Почему ты молчишь, Малыш?

– Я люблю тебя, Алекс, люблю тебя, слышишь, и мне все равно, что происходит в нашем мире и как мы пытаемся выжить в нем. Я хочу быть с тобой, хочу, чтоб ты чувствовала каждый день мое плечо, мою силу и любовь. Я хочу видеть тебя по-настоящему счастливой, ну, помнишь, ты рассказывала, что когда была маленькой и ела свой любимый пломбир в вафле, то была счастлива, и тебе больше ничего не нужно было. Я хочу продлить этот пломбирный момент, и чтоб он не кончался никогда.

Мне казалось, что все, что я сказал, вылилось само по себе, я не думал, что мне говорить, я это ощущал и чувствовал. Алекс смотрела на меня, она изучала меня глазами, как бы тестировала, но по-прежнему сохраняла хладнокровие.

– Малыш, я чувствую к тебе то же самое… и ты для меня сейчас свет в окне, но ты не ответил на мой вопрос.

– Солнце, я не знаю ответа на твой вопрос, даже если он и существует. Давай не будем ударяться в поиски, давай жить, как живем, и стараться каждый день что-то делать для того, чтобы быть вместе, вместе, понимаешь? Ты хочешь, чтобы мы были вместе?

Я был очень конкретен, может, не понимал слегка, о чем говорю, но был искренен с ней и с собой.

– Хочешь быть со мной? – я повторил отчетливей и медленней.

– Да Малыш, я хочу быть с тобой, но не вижу перспективы. Как мы будем жить? Танцевать в клубах, ты в одном, я в другом? На утро приходить в угарном состоянии домой и делать вид, что это дерьмо происходит где-то за кулисами?

– За кулисами происходящее, проблемы и зло, прямо как в чеховском «Крыжовнике», – с долей сарказма подумал я и, видимо, это и озвучил.

Официант наконец-то притащил долгожданный «Перье» с извинениями, что задержался, и вновь упорхал.

Я снял крышку, и с легким, мягким шипением вода полилась в стакан. Прозрачные пузырьки быстрыми струйками поднимались с донышка вверх.

Я взял руку Алекс, перебирал ее пальцы, трогал запястье и потом нежно поцеловал:

– Я хочу быть с тобой и только с тобой, мне больше никто не нужен, мне нужна ты и твоя любовь, и я умру за это.

Она смотрела на меня, потом встала со стула, подошла ко мне и присела, как бы на корточки. К слову говоря, все кафе было переполнено, все столики были заняты, народ пил вкусный чай и закусывал сырными пирожными, но в мгновение многие притихли и обратили на нас свои взоры, я не смотрел по сторонам, но как-то ощущал их взгляды, хотя мне было плевать.

Алекс провела рукой по моей небритой щеке, казалось, что из ее глаз вот-вот потекут слезы или, может, они у меня потекут, она трогала мое лицо и нежно улыбалась, такой нежной, как сейчас, я ее еще не видел.

– Мое сладкое солнышко, поехали отсюда куда-нибудь, – сказала она.

– С удовольствием.

И уже через семь минут ее машина несла нас в гостиницу.

Улицы проносились мимо, свет и мрак сливались в одно целое, не было фигур, не было дорог, не было фонарей и светофоров, был только мир, где существовали я и она. Только мы.