Королевы и изгои - Алена Игоревна Филипенко
Женя показал мне язык:
– Остроумная шутка, Орлик.
– Жень, ты давай там аккуратнее с ней, – сказала я серьезно. – Мы ее не знаем. Не знаем, каким боком она причастна к дневнику. Вдруг она такая умная, что может нас раскусить? А вдруг уже раскусила? Мы думаем, что это мы за ней следим, а на самом деле – она за нами?
Женя поморщился:
– У тебя паранойя, Саш. Динка не вундеркинд, ни о чем она не догадывается.
– Хорошо, если так. Только ты все равно веди себя с ней… – Я осеклась, увидев, как в толпе возле KFC мелькнули знакомые платиновые волосы.
– Что такое? – Женя проследил за моим взглядом.
Я выдохнула: показалось… У того парня в очереди волосы гораздо темнее. Или это другой? Где же тогда тот?
– Да… просто померещился в очереди Панферов. По его дурацким правилам, я не должна ходить одна. А тем более с кем-то из бэшек.
Женя немного помолчал и добавил с напускным безразличием:
– У вас было что-то с Панферовым после того, как я ушел?
– У меня? С Севером? Конечно, нет! – задохнулась я.
– Но, если не ошибаюсь, он предлагал тебе встречаться?
– Это было давно. И я отказала.
– Ну и зря, мисс Гимназия, – хмыкнул Женя. – Вы могли бы быть идеальной парой.
– Смеешься? Идеальная пара для Севера – это его отражение в зеркале!
Мы прыснули. Смеясь, я дернула рукой и сбила стаканчик кофе. Напиток разлился по подносу. Это спровоцировало новый взрыв хохота. Увидев, что посетители, сидевшие рядом, недобро на нас косятся, мы вскочили и ринулись бегом из ресторанного дворика, как будто нас накажут за разлитый кофе.
– Почему мы улепетываем так, будто ограбили кассы «Макдоналдса», «Теремка» и заодно «Крошки-Картошки»? – задыхаясь от быстрого бега и смеха, спросила я.
Мы ничего не видели перед собой, и нас чуть не сбил аттракцион-паровозик, который возил детей по третьему этажу. Женя заметил паровозик, когда тот был в двух шагах от нас, и дернул меня за руку назад. Машинист что-то гневно крикнул, но это нас еще больше развеселило. Из паровозика доносилась песня «Голубой вагон». Нам было ужасно весело. Смех прогонял все мои страхи и тревоги.
Зазвонил телефон. Мой смех резко оборвался. Я вздрогнула и посмотрела в экран – неизвестный номер. Я ответила на звонок. В динамике раздался шепот:
– Ты не сможешь вечно прятаться. Я иду за тобой.
Тело сковал ужас – из динамика раздавалась песня «Голубой вагон». Я отключилась и в панике обернулась. Они здесь. На третьем этаже. Но где именно? Выглядывают из-за стеллажа с настольными играми в «Мосигре»? Прячутся за вешалкой со школьной формой в «Детском мире»? Яркие вывески закружились перед глазами.
– Что случилось? – спросил Женя.
– Нам надо уходить, они следят, – сказала я.
– Кто следит? – нахмурился Женя.
Я быстро направилась к эскалатору, по дороге рассказывая Жене о замучивших меня сообщениях и звонках.
– Постой, Саш, не ведись. Они просто хотят тебя запугать. – Женя взял меня за руку и попытался остановить. – С чего ты взяла, что они сейчас следят?
Я вырвалась и посмотрела на Женю со злостью, за которой пыталась замаскировать страх.
– В динамике играла песня из этого дурацкого паровоза.
Домой мы поехали на такси.
– Ты теперь понимаешь, почему я не могу расслабиться, Жень? – с трудом проговорила я: горло саднило. – Мне не дают. Им претит сама мысль, что я могу улыбаться и наслаждаться жизнью. Они хотят, чтобы я страдала каждый день, и будут добиваться этого. С этим нужно покончить.
Такси сначала высадило меня. Машина с минуту простояла у калитки и уехала, только когда Женя убедился, что я зашла домой.
* * *
Всю неделю я билась над тайной дневника. Я перечитала его раз двадцать, могла процитировать любую запись, много часов анализировала почерк и все больше путалась. В голове прорабатывала все три теории и никак не могла определиться, какая верная. Женя больше не пытался настоять на отдыхе и работал не меньше меня. За неделю каникул мы выдохлись так, словно все эти дни готовились к выпускным экзаменам.
Однажды вечером от чтения и анализа почерка у меня вконец разболелась голова. Глаза уже норовили выскочить из орбит: слишком много часов я провела у экрана. Я решила сделать перерыв и спустилась на кухню за чаем. За столом я застала папу и брата, которые склонились над старинным альбомом с семейными фотографиями.
– Что делаете? – спросила я и нажала на кнопку электрического чайника.
– Вышиваем крестиком, что, не видно? – сказал брат с сарказмом и перелистнул альбом.
– Очень смешно, – буркнула я, наливая в чашку заварку.
– У Олежки школьное задание на каникулы: сделать родословное дерево с фотографиями, – пояснил папа. – Вот, родители есть, бабушки и дедушки тоже, не хватает теперь прадедов.
Я вернулась в комнату с чашкой, но за ноутбук не села. Взяла в руки телефон. Давно не залезала в соцсети, интересно, что там новенького? Вместо привычного профиля появилась страница с текстом: «Ошибка. Ваш аккаунт заблокирован за нарушение наших условий. Узнайте, как можно восстановить аккаунт». Желудок холодно и противно дрогнул.
Меня никогда не блокировали, в моем профиле нет никакого нарушающего правила контента. Восстановить аккаунт необыкновенно тяжело и долго. А у меня там полторы тысячи подписчиков, собранных с таким трудом! Я иногда делала там смешные обзоры на книги, так и набрала аудиторию. Стиснув зубы, я долго заполняла муторную форму восстановления и наконец отправила ее. Ох, в техподдержке ее будут рассматривать целую вечность…
Я открыла свой профиль в другой соцсети, и меня просто завалило уведомлениями! Что сегодня происходит? Одна заблокирована, в другой парадоксальная активность… Я стала читать сообщения и комментарии, и внутри все оборвалось: они добрались и сюда. Мерзкими угрозами завалили мою личку. Писали с разных номеров и аккаунтов. Самое паршивое – оскорбления посыпались и в комментарии к постам. Было ужасно стыдно – ведь комментарии могут видеть все. Люди поймут, что со мной что-то не так, задумаются. Почему вдруг на нее вылился шквал дерьма? Может, она что-то натворила и заслужила это?
«Ты ответишь за то, что сделала, фимозная тварь. Я тебя в порошок сотру».
Я удалила оскорбления и угрозы, открыла все видео по очереди и отключила комментарии. Изменила настройки конфиденциальности: теперь сообщения мне могли писать только друзья. Я, как любой активный пользователь соцсетей, берегу, холю и лелею свое цифровое пространство. Для меня важна моя репутация в Сети, я тщательно слежу за тем, как вы глядят мои личные профили. И сейчас чувство было такое, будто меня втоптали в навозную кучу.
