Шторм. Отмеченный Судьбой (СИ) - Екатерина Беспалова
– В тот день, когда мы встретились с тобой у Сквера Комсомола, – снова заговорила Соколовская, – я впервые узнала, каким жестоким может быть мой папа. Вернувшись домой, услышала их разговор с мамой о том, что он отправил тебя туда, где тебе доходчиво объяснят, что такое «честь» и «достоинство». Сказал, что Чечня покажет, насколько ты гнилой и заставит пожалеть о содеянном. – Она медленно моргнула. – Он подписал тебе смертный приговор. Я вспылила, мы поругались, однако переубедить отца не удалось. Когда позже столкнулись с тобой на улице и я увидела твоё лицо – довольное и беспечное – поняла: ты ни капли не жалел о том, что произошло. Родители были правы, говоря, что ты – тот ещё расчётливый подонок. У меня в голове не укладывалось только одно: зачем сначала предупреждать, чтобы я держалась от тебя подальше, а потом нарочно тащить в постель, опаивая перед этим алкоголем?
В комнате образовалась тишина.
– Я до сих пор жалею, что произнесла те слова. Тогда они казались достаточно эффектными, чтобы разыграть драму, как в кино или книге. Но, увидев воочию, что там творится, ту жестокость и насмешки, отношение к людям… – Катя замотала головой. – Ты умер у меня на глазах, и единственным человеком, кого считала виновным в этом, была я. Не мой отец, не Арчи и его люди, а я… Именно я отправила тебя туда, я пожелала остаться там навсегда…
Она села и повернулась к Александру, желая заглянуть в его глаза. Что он испытывал теперь, когда узнал всю историю целиком? Однако, встретившись с серьёзным взглядом, ей не удалось найти ни ненависти, ни презрения, лишь задумчивость, печаль и всё то же обожание.
– Первый месяц я не могла смотреть на себя в зеркало, потому что видела в отражении убийцу, но время шло – таблетки, психологи, постоянные беседы с мамой, с отцом, когда он бывал дома, – и у меня получилось ослабить оковы самоуничижения. До конца избавиться от чувства вины не смогла, но я старалась жить. Что-то внутри не давало сломаться. Наверное, как раз то самое убеждение, что ты погиб, защищая меня. Я не имела права подводить тебя ещё и в этом. Тебя и Кирилла.
Катя опустила глаза на свои руки. Пальцы то сжимались, то разжимались, выдавая волнение.
– Когда увидела, что ты жив, не представляешь, что творилось у меня внутри. Я лишь в тот момент почувствовала, что такое искреннее счастье. Восприняла его на физическом уровне, а не как простое абстрактное понятие.
– И поделилась им со мной, – улыбнулся Александр, коснувшись ладонью её щеки, тем самым заставив посмотреть на себя. – Обняв и произнеся «Живой», ты подарила мне надежду. Когда прижимал к себе, я ощущал такое странное, невероятное чувство умиротворения, как будто обнимал Ангела, знаешь. – С его губ сорвался смешок. – Я нечасто играю в обнимашки с крылатыми, если что, просто это правда было нечто большее, чем простое объятие. Именно тогда я решил, что сделаю всё возможное, чтобы ты осталась рядом. Если не навсегда, то хотя бы до того момента, пока рассудок не покинет мой крошечный кусочек серого вещества.
С этими словами он склонился к её губам и нежно коснулся их своими. Обычный поцелуй, но эмоции, что нёс с собой, будоражили кровь, заставляя сердце биться быстрее. Рука опустилась к краю футболки. Ловко нырнув под неё, пальцы не спеша поползли вдоль позвоночника, вызывая табун мурашек и сводя низ живота приятным спазмом.
– Саш… – прошептала томно Катя, но он не ответил, продолжая свою нежную пытку. – Саш…
– Его нет… – улыбнулся Александр, чувствуя, как её тело начинает реагировать на ласки. – И в ближайшее время связь с вызываемым объектом будет напрочь отсутствовать.
Он притянул Катю к себе, позволяя сесть на колени. Она обвила ногами его бёдра, ощущая, как с каждой секундой растёт возбуждение, и с готовностью ответила на жаркий поцелуй.
*****
Спустя пару часов, перекусив, они сидели на мостике у озера и весело болтали. В одном Александр был прав: стоит только вернуться в город, как спокойствию придёт конец. Возможно, после её пламенной речи родители и оттаят, однако благословлять их отношения никто не будет. Это сражение ещё предстоит выстоять.
– Здесь очень красиво, – тихо произнесла Катя, положив голову ему на плечо: – Словно маленький мирок, где нет места городским проблемам. Неудивительно, что ты всегда сбегал сюда с ней.
Александр обнял её и поцеловал в макушку:
– Она была здесь только, когда устраивались вечеринки. В другие дни мы не приезжали.
– Почему?
– Потому что это место, где собирается либо семья, либо великосветская тусовка. – Шторм отстранился от Кати и, посмотрев на неё, добавил: – Третьего не дано.
Они, не отрываясь, изучали друг друга. Лёгкий ветерок ласкал кожу, а осеннее солнце согревало теплом. В блеске его глаз она видела своё отражение – счастливое и радостное: полная аналогия тому, что творилось внутри.
– То, что происходит между нами…
– Не великосветская тусовка, – перебив, закончил за неё Александр. – Знай это. Я люблю тебя.
И, подняв голову навстречу тёплым лучам, он громко, насколько хватало сил, выкрикнул:
– Я люблю!
– Очень рад за тебя, – голос Стаса заставил обоих обернуться.
Его губы были растянуты в улыбке – хищной и до дрожи жуткой, учитывая, какие эмоции играли на лице, но что было самое страшное: он приехал не один…
[1] медицинский университет – (разг.)
Глава 2.25. Маленькая Вирджиния для Чудовища
Глава 2.25. Маленькая Вирджиния для Чудовища
Увидев брата в обществе трех крепких парней, Александр поспешил встать на ноги. Улыбка исчезла с лица, уступив место сосредоточенности. Глаза сканировали гостей и не видели ни капли дружелюбия в их внешности. Однако открытая агрессия тоже отсутствовала, что давало надежду на мирное разрешение негласного конфликта, существовавшего между ним и Стасом. Правда, надеяться на это было бы глупо…
– Для вечеринки рановато, – попытался изобразить радушие Шторм. Едва заметно улыбнувшись, он шагнул вперёд и закрыл Катю собой: – Хотя неважно. Мы уже собирались уезжать. Располагайтесь, место свободно.
