Терри Макмиллан - Дела житейские
— Ну как по-твоему?
— Какая тебе разница?
— Фрэнклин, — протянула она.
— Бери!
Услышав, что она просит самую большую майку для меня и среднюю для себя, я кашлянул.
— И когда, интересно, ты сможешь ее надеть?
— После того, как рожу.
— Ну понятно, — сказал я, подумав: „Как бы не так".
— Теперь я бы поела, а ты? — спросила она, когда мы выбрались наконец на свет Божий.
— Там магазинчик с деревянной скульптурой, мы проходили мимо него. Я бы хотел заскочить туда.
— Прямо сейчас?
— А почему бы и нет?
— Фрэнклин, я есть хочу. Почему ты сразу не сказал?
— Ладно, забудь.
— Да нет. Пойдем.
— Я сказал, забудь. Чего бы ты хотела отведать?
— Что-нибудь из даров моря.
Вскоре мы наткнулись на заведение Вивиана, где фирменным блюдом была баранина на ребрышке. Тысячу лет мечтал о таком.
Вот я и говорю:
— Давай сюда зайдем.
К моему удивлению, Зора не возразила. Все там было из зеркального стекла, сверху, с потолков, спускались растения, уйма растений, а внутренняя отделка — из дерева. Не успели мы сесть, как официантка спросила, не хотим ли мы чего-нибудь из бара. Зора отказалась, а я заказал двойного Джека. Она бросила на меня этот свой особенный взгляд.
— Ты что так смотришь?
— Да вот подумала, что если у нас родится мальчик, какой он будет красавчик.
— А если девочка, похожая на меня, тогда что?
Как ни старался я скрыть раздражение, Зора его почувствовала.
— Фрэнклин, почему ты иногда злишься ни с того ни с сего?
— Кто, я? Я вовсе не злюсь, бэби. Может, я слишком серьезно к этому отношусь.
— А нам не пора подумать об именах?
Официантка принесла мне выпивку и приняла заказ; я решил взять баранину на ребрышке, а Зора омара. Это ж надо, я сказал Зоре, что в этот уик-энд она может лакомиться чем угодно, она и выбрала самое дорогое блюдо.
— Хорошо, но не сейчас.
— Фрэнклин, ты способен о чем-нибудь серьезно подумать?
Я замахал руками.
— Диана, если девочка, если мальчик, имя выберешь ты.
— Диана? Ты серьезно? А почему бы не Полианна?
— Просто ты спросила, а я ответил. Я всегда любил это имя.
— А мне оно не нравится. Даже и вообразить не могу, что посмотрю на своего ребенка и скажу: „Привет, Диана".
— Ну и ладно, Зора. Если придумала лучше, давай, а я скажу свое мнение. Держу пари, ты уже все решила.
— Как это так?
— Никак, — ответил я, — никак.
К тому времени, как принесли еду, я уже пропустил два стаканчика. Ели мы молча. Барашек был умопомрачительный, но при всем желании мне не одолеть такого количества. А вот Зора, конечно, умнет все, а мне и попробовать не предложит. Я вынул кошелек и оплатил счет. Обед влетел мне почти в шестьдесят долларов. Я невольно прикинул, сколько бы все это стоило в магазине. Черт побери! Похоже, что этот разнесчастный уик-энд обойдется мне как минимум в триста баксов. Теперь я понимаю, почему люди предпочитают проводить отпуск дома. Все, чем я мог похвастать, это проклятая майка, равная по цене поездке на такси.
Мы вышли на улицу, и Зора посмотрела на меня.
— Какой ты у меня сегодня красивый, Фрэнклин.
— Спасибо, бэби, — нежно сказал я, стараясь разрядить обстановку. — Ты не забыла билеты?
— Я думала, ты их взял.
— Они лежали на комоде, и я решил, что ты сунула их в кошелек. Только этого и не хватало.
— Невелика беда, Фрэнклин. Возьмем такси и заскочим за ними. Проще простого!
— Это же шесть долларов в один конец! Ну да ладно. У тебя есть десять центов?
Зора протянула мне монетку, и я вызвал такси. Машина подрулила почти тут же, и мы покатили в Бейтс. Зора смотрела в окно.
— Какие красивые горы, правда, Фрэнклин?
— Какие горы?
Когда мы добрались до Бейтса, я сбегал за билетами, а заодно прихватил с собой и бутылку. Мне позарез нужно было разрядиться; клянусь Богом, я и сам не понимал, с чего это я взъелся на Зору. Просто мне до смерти хотелось трахаться. Должно быть, все из-за этого. Но уж сегодня ночью я свое получу, как бы она ни устала. Утром Тарзан не встал лишь потому, что это Зора взяла инициативу в свои руки. Не то чтобы мне это не нравилось, но просто ей обычно хочется днем, а я люблю ночные игры.
Еще не добравшись до места, мы услышали музыку. Сотни людей с одеялами под мышкой и холодильными сумками в руках двигались в том же направлении, что и мы. Я чувствовал, что созрел для хорошей вечеринки. Мы поднимались в гору, и Зора стала задыхаться. Хоть это ей не под силу!
— Фрэнклин, мне надо передохнуть. Кажется, у меня отекли ноги.
— Пойдем, мы уже рядом.
Я видел, что она выбивается из сил.
До девяти вряд ли стемнеет; многие рассаживались прямо на траве за сценой: она была на открытом воздухе, но под навесом — именно там и были наши места, поэтому мы решили посидеть немного с белыми. Одеяла мы не прихватили, но Зора, несмотря на свое белое платье, плюхнулась задницей на траву. Я вытащил из кармана бутылку.
— Фрэнклин, это необходимо?
— Пожалуйста, не лезь не в свое дело.
Зора отвернулась от меня и даже отодвинулась, словно мы с ней были незнакомы. Ну да ладно. Какое потрясное время — лето: все задницы на виду. Я глянул на Зору и ее живот. Внезапно мне захотелось, чтобы у нее не было этого безобразного живота. С какой-то пронзительной остротой мне открылось, что я не женат на этой женщине, которая носит под сердцем моего ребенка. Опять женщина управляет моей судьбой! Сейчас я не мог понять, как меня угораздило подбить ее на это. Никаких сосунков я больше не хотел. Это она подначила меня. Это ее штучки. Она прекрасно знала, что я не стану уговаривать ее избавиться от ребенка. Я-то думал этим удержать ее, а она обмозговала все заранее.
— Провалиться мне на этом месте, — начал я, — но девчонки в этом году еще красивее. — На самом деле я не хотел говорить этого вслух.
— Ну так подсуетись и найди себе какую-нибудь, — откликнулась Зора.
Я встал, швырнул ей ее билет и пошел шляться.
На самом деле я, конечно, дразнил ее. Меня хватило лишь на то, чтобы прикончить бутылку. Даже сказать не могу, зачем я плел ей эту ахинею. Выбравшись из толпы, я добрался до купален с минеральными источниками. Там было полно старых скамеек, и я присел на одну из них. Закурив, я стал разглядывать горы вдали. Слишком уж быстро все это произошло. Я и Зора. Этот ребенок.
Посидев немного еще, я подумал, что Зора может начать беспокоиться, не случилось ли что со мной. Отыскав в кармане билет, я пошел назад, туда, где стоял контролер. Глэдис Найт я не мог разглядеть, но слышал, как она поет „Оставь сверхурочное время мне". Контролер довел меня до нашего ряда.
