Луиза Винер - Большой обман
— Я выиграл, — шипит он, глядя на меня в упор.
— Ничего подобного. — Я тоже встаю. — Маловато будет. Может, в следующий раз получится.
И переворачиваю рубашкой вниз свои три дамы. Неторопливо, по одной. Тройка перебивает две пары. Я выиграла.
Комната взрывается.
* * *Откуда-то появляется шампанское, и кто-то втискивает в мою руку полный бокал. Нефтяник предлагает мне руку и сердце. Часы возвращаются к своим владельцам, но кольца Нефтяник дарит мне — ведь они принесли мне счастье. Эдди изо всех сил старается скрыть свою радость, но, кажется, сейчас расплачется. Ролекс стискивает меня в объятиях и все повторяет, что глазам своим не верит. Нефтяник меняет мои фишки на живые деньги. Целая куча денег высотой с дом-башню. Здесь хватит на самый замечательный, самый обширный сад.
Рэй смотрит на меня глазами жертвы автокатастрофы и, кажется, не совсем понимает, что произошло. Надо бы ему объяснить. Я снимаю пятьдесят долларов с самой вершины денежной горы, скатываю и кидаю через стол ему.
— Возьмите, — сладко говорю я, — пригодится. Как раз хватит на такси. Себя надо беречь.
Он делает рывок, будто хочет ударить меня, но на пути его оказывается Нефтяник.
Я подхожу вплотную, кладу банкноту Рэю в карман и шепчу на ухо:
— Держи. Это тебе подарочек от Великанища. Купи жене безделушку.
55
Палящее солнце уже давно болтается над горами, но меня знобит, и я кутаюсь в жакет. Шампанское, бессонная ночь и потрясение дают о себе знать. Ведь я поставила на карту все — деньги, которых у меня нет, чужие вещи — и выиграла. Вот-вот начнут чесаться локти, а мозг переключится в режим вычислений, но пока в душе одна опустошенность.
Сквозь тонированные стекла лимузина город кажется усталым и ненакрашенным, будто я явилась нежданно-негаданно и застигла его врасплох, без парадного наряда.
Эдди весь в радужных планах. Он станет моим менеджером и тренером, и, хотя его ставка — всего десять процентов, к концу года мы оба будем мультимиллионерами. Он вылепит из меня чемпиона, и я буду важная, гордая и в стетсоновской шляпе. Только не надо грустить.
* * *— Эдди?
— Угу.
— Что-то мы не туда едем.
— Мы едем куда надо.
— Но мы ведь уже проехали гостиницу. Вон она, позади нас.
— Мы не в гостиницу. Сейчас нам нужно в аэропорт.
— Зачем?
— Надо кое-кого встретить. Одну очень важную персону.
На этом Эдди умолкает и не открывает рта, пока мы не входим в зал прибытия. Еще раннее утро, но народу уже полно. Эдди берет меня за руку и тащит через толпу. Я спрашиваю, кого мы ищем.
— Здесь, — говорит Эдди, — у автоматов. Похоже, он наигрался.
На чемодане сидит Джо. На лице у Джо усталая улыбка, в руке — полупустое ведерко с жетонами. Я не верю своим глазам. Изнуренный, и прекрасный, и переволновавшийся — мой Джо. Мне хочется броситься ему на шею. Я прижимаю пакет с выигрышем к груди и неторопливой походкой направляюсь к нему.
— Как успехи? — спрашиваю я и беру его под руку.
— Да ничего, — кротко отвечает Джо. — А у тебя как?
— Все отлично, — говорю я. — Удача мне улыбнулась.
* * *Мы приземляемся в какой-то кофейне и все говорим, говорим и не можем остановиться. Джо утомился и измучился не хуже меня. Он никак не может свыкнуться с мыслью, что мы в Америке и что многое в нашей жизни изменилось. Он не спал с самого моего отъезда. Зато Джо разыскал Большого Луи.
— Так это он тебя сюда прислал?
— Ну да. Я поехал к нему прямо из аэропорта, когда увидел, как ты отправилась на другой терминал и зарегистрировалась на рейс в Вегас. Я подумал: вот единственный человек, который может мне объяснить, что с тобой происходит.
— А какие мысли были у тебя самого?
— Насчет твоего вранья?
— Ох…
— Насчет сломанной челюсти?
— Ну, это вообще-то не я…
— Насчет твоей вылазки в Лас-Вегас?
— Ну… насчет всего этого вместе взятого. Да, и как тебе Большой Луи?
— Луи-то? Он был на высоте. Сделал мне сэндвич, показал фотоальбомы и все пичкал огромными огурцами.
— А еще что?
— Масса всего. По его словам, ты — пройдоха покруче его самого, а я не сознаю, как нужен тебе. Когда ему удалось меня усадить, он обозвал меня идиотом.
— Правда? Так и сказал?
— Ага. Кто же я еще, если моя девушка так мною помыкает? Конечно, я идиот, коли позволил ей лететь на другой конец света за большими ставками.
Я улыбаюсь.
— А что ты ему на это?
— Правду, одну только правду. Сказал, что девушка идиота и близко его к себе не подпускает. Сказал, что идиот до того ей надоел, что она не хочет никакой помощи от него.
Я ерзаю на своем стуле. Глотаю кофе. Остыл, зараза.
— Прошу тебя… — выдавливаю я. — Вовсе ты мне не надоел. Все совсем, совсем не так.
Джо сдвигает брови, как будто еще не верит мне до конца.
— Тогда почему ты словом не обмолвилась о ваших планах? Я бы мог пригодиться.
— Сама не знаю. Я боялась… что ты попытаешься меня остановить.
Джо недоверчиво качает головой:
— Неправда. Ты бы все равно поступила по-своему. Сколько я тебя знаю, ты всегда все решала сама. Меня ты никогда не слушала.
Похоже, обратный рейс Джо уже пропустил. Он в замешательстве теребит билеты и смотрит на табло вылетов. Пропустил, а может, упустил. Уже не воротишь.
— Джо. Я пойму, если ты захочешь вернуться домой.
— И что меня ждет дома?
— Квартира, работа, друзья. Я пойму, если ты захочешь вернуться… к Лорне.
— К Лорне? Что это тебе в голову взбрело?
— Вы так смотрели друг на друга. У тебя с Мэг все так хорошо складывается. Есть над чем подумать, правда? И вы столько времени проводили вместе. Общались чуть не каждый день.
Джо утыкается носом в свою чашку, словно ему за меня стыдно.
— А все почему? Как ты думаешь, в связи с чем мы так часто встречались?
Нужен ли мне ответ?
— Мне надо было с кем-то поговорить. Уже несколько недель, как между нами будто стена какая выросла. Не пробиться. Я прямо не знал, что делать. Думал, может, Лорна что подскажет. А она и сама ничего не понимала, только беспокоилась за тебя. Друзей ты тоже отвергла, ты хоть понимаешь это? Полная самоизоляция.
Джо опускает голову еще ниже и барабанит пальцами по столу.
— Прости меня. Я не нарочно. Я просто не думала об этом.
Джо некоторое время молчит, потом вздыхает, бросает еще один взгляд на табло вылетов, наклоняется ко мне и целует.
— Одри, — Джо гладит меня по голове, — я очень тебя люблю, но ты мастер трепать нервы. Ну можно было раз в жизни раскрыться? Я ведь все-таки тебе не чужой. Если бы ты на секундочку раскрепостилась, Земля не перестала бы вертеться. Судьбы мира зависят не от тебя одной.
