Мариус Габриэль - Первородный грех. Книга вторая
– Забавно, не правда ли, как все-таки неотвратима судьба? – Мерседес обернулась к нему. Никогда еще он не видел ее такой старой и изможденной. – Хоакин, – проговорила она, – почему он не звонит нам?
– Не знаю, – беспомощно развел руками полковник. – Просто ума не приложу.
Тусон
Рано утром, едва только взошло солнце, Джоул пришел в комнату Иден. Она безмятежно спала, осыпанная брызгами солнечного света; ее длинные ресницы двумя черными веерами покоились на щеках. Какое-то время он молча стоял и любовался ею, чувствуя, как от этой картины у него начинает учащенно биться сердце. Иден лежала, словно ребенок, подложив одну руку под щеку, а другую беспечно откинув в сторону.
«Беззащитная, – подумал Джоул. – Совершенно беззащитная».
Он присел рядом с ней на кровать и бережно погладил ее по волосам. Иден заворочалась; ее зеленые глаза открылись, и затуманенным взором она уставилась на него.
– С днем рождения, – сказал Джоул.
Ее губы стали медленно растягиваться в улыбке.
– Ой, и правда! Сегодня большой день, верно?
– Точно.
– Мне двадцать один. Совершеннолетие. – Она обняла его за шею и притянула к себе. – Извини, наверное, со сна у меня не очень-то свежее дыхание.
От нее пахло прелестно – молодой женщиной. Ее губы были мягкими и нежными. Она поцеловала его, и Джоул беспомощно закрыл глаза, чувствуя себя совершенно растерянным. А потом он ощутил, как ему в рот протиснулся ее теплый влажный язычок. Он попытался было сопротивляться, но сила воли оставила его. Руки Иден скользнули ему под рубашку и гладили его спину, разжигая в нем огонь страсти.
Джоулу все-таки удалось взять себя в руки. Он отстранился и чуть охрипшим голосом сказал:
– А у меня есть для тебя подарок.
– Я хочу тебя, – ласково проговорила Иден. – Подари мне себя.
Отвернувшись, Джоул постарался придать своему голосу максимум веселости:
– Давай-ка вставай! Не заставляй ее ждать.
– Ее? – В ней начало просыпаться любопытство. – Что ты имеешь в виду?
– Она возле дома. Пойди и посмотри.
Иден одним прыжком соскочила с кровати и стала натягивать на себя джинсы и футболку.
– Кроссовки надевать надо?
– Надень-ка лучше вот это. – Джоул протянул ей пару сапожек.
Ее глаза заблестели.
– О, Джоул. Не может быть.
– Что – не может быть? – невозмутимо произнес он. Иден начала лихорадочно надевать сапожки.
– Я просто сгораю от нетерпения! – воскликнула она и бросилась из комнаты. Через несколько секунд до него донесся ее восторженный крик.
Когда Джоул вышел на крыльцо, Иден стояла, обняв за шею великолепную лошадь и уткнув лицо в ее лоснящуюся гриву.
– О, Джоул! – со слезами в голосе повторяла она. – О, Джоул…
Он был словно пьяный, видя ее счастье.
– Ну как, нравится?
– О, Джоул, – снова прошептала Иден. – Это же чистокровная арабская лошадь. Она, должно быть, стоит целое состояние.
– Н-ну, я же знал, что от простой лошади ты станешь нос воротить.
Она обернулась к нему; по ее щекам текли слезы.
– Я люблю тебя. Джоул зарделся.
– На племенной ферме ей дали кличку Роксана. Но ты можешь звать ее, как хочешь.
Иден подошла и поцеловала его с такой страстью, что Джоул подумал, что она прокусила ему губу. Он отвязал от столба поводья и протянул ей.
– Что ж, забирайся.
Иден одним махом вспрыгнула в седло и вставила ноги в стремена. Она вся буквально светилась от удовольствия.
– Боже, как здорово! А какое изумительное седло!
– Мексиканское.
Она сверху вниз посмотрела на Джоула.
– Вот так мы встретились в первый раз. Помнишь?
– Помню, – сказал он.
Развернув кобылу, Иден легким галопом поскакала через двор. Прислонившись к столбу крыльца, Джоул с восторгом наблюдал за плавными, изящными движениями лошади, под шелковистой белой шерстью которой отчетливо вырисовывались аристократические мускулы; длинные стройные ноги казались непропорционально тонкими.
Иден была великолепной наездницей. У Джоула даже дух захватило от ее грациозности; казалось, она в одночасье преобразилась. Ее черные волосы гордо развевались у нее за спиной, хрупкое тело полностью слилось с телом лошади, легкое как перышко и в то же время полностью контролирующее стремительный бег могучего животного.
Она снова развернулась и, приподнявшись в седле, пустила лошадь в галоп. Затаив дыхание, Джоул смотрел, как она птицей проносится мимо него. Та шелковистая нить, что протянулась между ними, казалось, вдруг ожила и задрожала где-то внутри его души.
О Господи, а что, если она упадет…
Он с ужасом представил, как ломаются ее кости, как разрывается ее гладкая словно атлас кожа. Это видение отдалось в нем острой физической болью, его охватил страх; пальцы изо всех сил сжали деревянные перила крыльца. Он больше не мог видеть, как она рискует собой, и, отвернувшись, закрыл глаза.
В его голове гремел гром, завывал ветер, носились вихри пыли. И увидел я смерч, несущийся с севера, и огонь всепожирающий, и было вокруг того огня янтарное сияние, и внутри его тоже было сияние.
Наверное, прошла вечность, прежде чем он услышал ее голос:
– Да ты даже не смотрел!
Джоул медленно повернулся. Иден. Живая и здоровая. Отдуваясь от усталости, сияющая, она вытирала лоб. Белоснежная шерсть лошади стала влажной от пота.
– Ты не смотрел!
– Смотрел. – Он выдавил из себя улыбку. Его губы дрожали. – Будь осторожной. Прошу тебя.
– Смотри еще!
Она вновь развернулась, и послушное животное могучим прыжком оторвалось от земли и взмыло в воздух. Джоул, пожалуй, не удивился бы, если бы оно вдруг расправило крылья и полетело – вверх, в бездонное синее небо. Иден понеслась галопом, поднимая за собой облака пыли. Его снова охватил такой страх, что хотелось свернуться калачиком, закрыть глаза и завыть.
Джоул на чем свет стоит проклинал себя за то, что купил эту лошадь. Что он наделал! Дурак, дурак и еще раз дурак! Он сделал ей подарок, который может погубить ее!
Сквозь страшный шум в голове он услышал ее звонкий и чистый голос. Она звала его.
Неужели это и есть любовь? Эта ужасная связь, которая, кажется, способна раздробить твои кости и снять с тебя шкуру.
Иден, пресытившись галопом, стала переводить лошадь на шаг, когда к дому медленно подкатил автомобиль окружного полицейского управления.
Джоулу показалось, что чья-то невидимая рука стиснула его сердце. В голове мелькнула отчаянная мысль о спрятанной в чулане винтовке М-16. Но ноги словно приросли к земле. Он будто окаменел.
Джоул мысленно закричал ей: «Беги! Беги же отсюда!» Но она не услышала этого вопля его души и, остановив кобылу, принялась разглядывать приехавших.
