Ирина Лобановская - Злейший друг
Накануне своего очередного дня рождения позвонил Ксении:
— Заглянешь?
— Без вариантов, — буркнула она.
Понимала: придешь туда на день рождения и увидишь людей вроде Сашки, которые будут толкать речи про монархию в России и дарить в основном одно и то же — иконы, кресты, ладанки, пояса с молитвами, свечки, просфоры… Ксения поразмыслила и купила подарок соответствующий — икону Богоматери.
Пришла…
— Мама! — обрадовался Митя и бросился к ней. Прижался светлой головой — весь в Сашку!
Притих.
Как трудно жить на земле… А кто тебе обещал, что будет легко?
И какая она мать…
Вдруг выяснилось, что с подобным подарком одна Ксения. Обстановка довольно свободная, и гости — вполне светские люди, кто-то даже неверующий. И подарки — огромный сувенирный бокал, книги, что-то по карате, кассеты, техника… кто-то вообще принес деревянную статуэтку, с Востока привезенную, — обнаженную девушку. И одна Ксения с иконой…
Задумчивая Натка аккуратно расставляла подарки на столе. Вот это сюда, это туда, это вместе, а вот то… Поставила деревянную статуэтку, а возле — Ксении подарок, как два предмета художественной работы. Секунду подумала.
— Нет-нет, рядом нельзя — не смотрится.
И поменяла расположение, поставила икону в один уголок, статуэтку — в другой. Ксения усмехнулась. У нормального человека, пусть и светского, все равно на уровне подсознания возникает мысль: икона Богоматери и голая баба вместе не стоят, как ни крути, хотя подарки одному человеку.
Команда смирно сидела на диване. Улыбалась. Натка тоже.
— Сашке сделали три дара вроде как волхвы младенцу Иисусу. А именно: ручку — как пишущему человеку, он скоро закончит книгу по экологии, бутылочку вина и православную икону с молитвой.
Удивленная происходящим Ксения поманила к себе сына.
— А у папы новая установка, — объяснил Митя. — Раньше он как считал? Если человек не православный, значит, дурак, нехристь и вообще поганец, которого на день рождения приглашать не стоит. А теперь исходит из установки — не скрывай свою веру, но и не выпячивай, а с неверующими дружить не только можно, но и нужно. И второе, между прочим, говорят Святые Отцы. Мне лично вторая установка ближе…
Ксения вздохнула. Установки… А у нее самой какая?
— Натка, может, выйдешь за Александра? — спросила Ксения подругу. — Детей объедините. А Митю я заберу.
Наталья посмотрела слишком серьезно. Видимо, такого расклада событий не исключала.
— А куда я дену Юру?
— Куда-нибудь денешь, нам с тобой не привыкать, — буркнула Ксения. — Как бы тесно ни связывали людей дружба, любовь и брак, каждый честно может относиться только к самому себе да еще к детям.
Теперь Натка смотрела злобно. Люди не в силах прощать благодеяний.
— На вопрос, помилует ли Господь Россию, отец Власий ответил вполне определенно: «Помилует. Есть Почаев, Дивеево, есть места, куда люди стремятся исправлять себя»… — просвещал кого-то Сашка.
Ксения рассматривала его гостей. Да, вполне светский народец: экологи с его новой службы, Митины преподавательницы английского и музыки, журналист… Последний как-то странно посматривал на Ксению.
Она вышла покурить на лестницу. Верная подруга сигарета, всегда такая тихая и молчаливая… Завидные качества.
И вдруг услышала разговор у Сашкиной двери. Видимо, журналист вызвал на площадку Натку — они оба не заметили, что Ксения исчезла из квартиры еще раньше.
— Неприятно мне все это… — возбужденно и нервно говорил журналист. — Я не думал, что придет Леднева… Не знал подробностей… Бывший муж… Ты нарочно все подстроила и многое от меня скрыла?
— Да зачем мне? — флегматично отозвалась Натка.
Ксения тотчас представила ее себе: маленькую, толстенькую, с полнейшим неизменным бесстрастием во взоре, увеличенным толстенными стеклами очков… Про ее зад Сашка высказался как-то с мужской категоричностью и определенностью:
— Не люблю излишеств! — А потом ударился в рассуждения: — И-е! Вот оно, то самое, характерное. Например, известная картина «Юдифь». В чем суть? Девушка красива и эффектна, а потому ты, глядя на нее, совершенно искренне не замечаешь, что у нее там валяется под ее красивой ножкой, то есть головы отрубленной. И каждому надо сказать: а ты посмотри теперь ей под ноги, что у нее там под каблучком? Смотрят — и такой у всех откровенный шок! На том вся картина построена. И какая мораль? Да та самая, еще раз отвечающая на вопрос, почему именно красивым девушкам удается сносить головы во всех смыслах здоровым, крепким мужикам. Ослепляющая женская красота… И чем баба прекраснее, тем вероятнее, что она убийца — ей легче всего. Так что смотрите на картину «Юдифь», мужики, почаще, и читайте в ней этот смысл, и задумывайтесь!.. И помните о мачо Олоферне, потерявшем голову от красотки Юдифи. И в результате оставшемся без головы в прямом смысле. От той же самой Юдифи. Святой Иероним говорил, что женщина — это жало скорпиона и чертово отродье. Хотя, признаюсь, без этого отродья жить было бы слишком скучно. Клеопатра якобы кончила тем, что посадила себе змею на грудь. Но если у вас жена типа Клеопатры — у вас змея на груди! И вообще брак — это всегда капитуляция мужчины.
Журналист продолжал накаляться:
— Сколько я про нее гадостей написал с твоей подачи, а теперь сиди напротив за одним столом и чокайся бокалами! Ты, Наталья, изуверка! Равнодушная ко всему!
И тут вылетел Митя:
— Мама, я тебя ищу-ищу! — Он помчался вниз по лестнице к окну, где курила Ксения. — Пойдем, уже все рассаживаются!
— Иду.
Ксения потушила окурок и бросила его в мусоропровод. Спокойно поднялась к дверям.
— Я всегда знала, что ты, Наташка, сволочь, но сильно недооценивала твоих способностей.
Говорят, что нелегко потерять друга, если ты с ним горд и пренебрежителен, но очень нетрудно — если ты ведешь себя излишне дружелюбно и предупредительно. Это делает твоего друга высокомерным и несносным. Умение обращаться с другими вырабатывается при одном условии — ты в них не нуждаешься и даешь им это заметить.
Натка не потеряла своего хладнокровия, в отличие от журналиста, явно собирающегося сбежать вон из этого дома далеко и подальше. Чем больше выдержка, тем она дороже.
— Я только помогала ему… Я и моя команда. Он просил помочь.
Теперь растерялась Ксения. Митя стоял рядом и переводил недоуменные глаза с одной на другую.
— Кому это — ему?
— Александру, — отчеканила Натка. — Он сказал, что хочет сделать благое дело — таким образом отвадить тебя от театра и кино, которые грех. Он поступал как твой друг.
