Мария Коваленко - Высота (СИ)
- Глеб, - она уже готова была сознаться в собственных чувствах, но горячие пальцы забрались под белье, и стало не до откровений. - Если ты сейчас же не вытащишь свои загребущие руки у меня из-под платья, я тебя изнасилую прямо здесь.
- Черт! - он нехотя отодвинулся. - Я сам готов взять тебя в этом подъезде. Идиотизм. Прости.
- А твоя машина здесь? - Карина благодарила Бога за то, что в темноте даже хорошее зрение не поможет Булавину рассмотреть румянец на ее щеках.
- Мадам желает секс в машине? - Глеб от удивления закашлялся. - Даже я подобное предложить не решился...
- Еще минута и я передумаю.
- Ну уж нет! - горячая ладонь быстро схватила ее за руку и потянула к стоянке.
Среди домов, в кромешной темноте, укрытые от мира только затемненными окнами машины, двое сходили с ума от страсти. Кожаные сиденья противно прилипали к влажным телам, но любовники не останавливались. Хотелось еще и еще, глубже, быстрее, жестче... Каждый миллиметр тела горел от желания и восторга. Стекла предательски запотели, а воздух пропитался, ни с чем несравнимым, ароматом секса.
- Господи, как же это было хорошо! - Глеб расслабленно откинулся на сиденье, обнимая обнаженную девушку. - Чуть сердце не остановилось. Что ж ты со мной творишь...
- Я люблю тебя, - признание само сорвалось с губ, и сердце, боясь быть растоптанным, сжалось от страха.
- Повтори еще... - Булавин за подбородок приподнял ее лицо и заглянул в глаза. - Скажи это еще раз. Пожалуйста.
- Я тебя люблю, - прошептали губы.
Вместо ответа он склонился и нежно прошелся кончиком языка по контуру ее губ, затем медленно, будто смакуя, поцеловал.
Глава 19. Чемпионат.
Предчувствие смерти, как это ни странно,
Возникло в подкорке моей, постоянно
Беззвучьем растёт в голове окаянной.
"Предчувствие смерти"
Светлана Сурганова
Часть 1.
Месяц спустя.
- Я от усталости с ног валюсь, а эти парашютные монстры даже не притомились. И это после двух дней соревнований! - Карина подперла рукой голову и уставилась в небесную даль. - Нет в жизни справедливости...
- На то мы и обслуживающий персонал, чтобы звезды не перенапрягались! - Кузьмич рукавом вытер пот со лба и тоже поднял голову к небу. - Ишь, как с вертолета сайгачат! Выпендрежники!
- Один из этих выпендрежников потом полночи уснуть не может...
- Мужчина не имеет права спать, когда под боком молодая, красивая девушка! - и довольно пригладил усы. Уж он в возрасте шефа такое вытворял, что внукам рассказывать стыдно. Может и хорошо, что нету их, внуков этих...
- Иван Кузьмич, какое там... - махнула рукой девушка. - Он со своей высотой за день так намилуется, что ночью в лазарет играем.
- Радуйся, глупая! Зато тебе никакая любовница не страшна, - из вертолета выпрыгнула новая партия спортсменов, и Кузьмич забылся обо всем, жадно припав к биноклю. - Напомни мне Федьку крапивой отстегать, коленки, как девка, поджимает, позорище. Не акробатика, а Лебединое озеро...
Он еще о чем-то грозно бубнил, но девушка не слушала. По такой жаре только прыгать, наверное, хорошо. Летишь себе, ветерком наслаждаешься. В памяти всплыли строчки Пушкина:
Ох, лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
За три последних дня она их очень часто вспоминала, и не мудрено: после уже родного аэроклуба, где все удобно и комфортно, где не нужно быть курьером, поваром и завхозом в одном лице, здесь, в маленьком, Богом забытом поселке все казалось чужим. Благо небольшой сельский домик, который они сняли для команды, оказался уютным и просторным.
Но все-таки за что ей эта кара небесная? Ведь не хотела ехать, но разве ж Булавину откажешь? Тот чуть не летал от счастья, когда после двух месяцев упорных тренировок смог наконец добраться до показателей Федора. Бедный парень чуть со стыда не сгорел, узнав, что упрямый шеф сравнялся с ним. Один Ферзь хитро улыбался и показывал результаты все лучше и лучше.
И вот соревнования. Карина даже не запомнила, в честь какого спортсмена они проводились. Она не знала ни фамилий судей, ни количества участников, ни плана прыжков, зато в совершенстве владела информацией о том, как прокормить семь прожорливых спортсменов и их не менее прожорливого инструктора. Еще знала адреса ближайших магазинов спортинвентаря и ремонтных мастерских. А уж мазь, которой лучше всего обмазывать любимого шефа перед сном, могла найти в местной аптеке с закрытыми глазами. Разок даже Лешку натирать пришлось, когда спину потянул. Глеб потом целый вечер ревнивого Отелло изображал, а она не могла унять смех.
О другой романтике, к сожалению, мечтать не приходилось, выспаться за счастье.
Родители больше месяца не видели собственную дочь. Папенька, небось, весь в догадках, отчего она, как уехала рано утром из дома, оставив на столе странную записку, так до сих пор и не является. Хорошие тогда выдались выходные, насыщенные. И отчаяние, и неожиданная радость, и признание в любви. Больше Глеб не просил его повторить, но что-то изменилось. Незаметное, интимное, оно не выражалось словами или действиями, но незримо поменяло привычную жизнь.
Хорошо, что тогда он приехал, хорошо, что тогда она призналась, и пусть даже сейчас стыдно вспоминать свое трусливое возвращение домой за вещами, но она не жалела ни о чем.
После того месяц пролетел незаметно. Новые клиенты, новые проблемы, знакомый и уже привычный быт, насыщенный редкими минутами счастья и часами тревоги. Тут еще и соревнование. "Вот как убедить Глеба беречь себя?" - больной вопрос, и нет на него ответа.
А спортсмены все летают... Хорошо, что с акробатикой сегодня закончат. Осталось пережить два дня прыжков на точность, вручение медалей и конец. Она, как праздника, ждала последнего дня, сама вымоталась, одни травмы чего стоили. Летают днем под облаками на адреналине, сальто и винты крутят, а вечером разваливаются. "И как только раньше без ассистента справлялись?" - задумалась девушка.
