Влипла! или Смотри, не влюбись (СИ) - Тата Кит

После ужина Тимку разморило, и мы решили остаться на моей съемной квартире, тем более, что стараниями Мирона в ней уже всё было для ночевки с ребенком.

Искупала Тимку и передала его Мирону, который сам вызвался его уложить спать. Чтобы не маячить перед глазами малыша, я решила принять душ. В голове то и дело крутились мечта и фантазии о том, как мы, наконец-то, станем жить одной семьёй. Засыпать и просыпаться все вместе, обзаведемся своими особыми семейными ритуалами. Может, даже будет собака.

— Дурочка, — улыбнулась я своему отражению в зеркале. Казалось, что глаза сейчас сияли ярче звёзд. Наверное, впервые за эти месяцы я позволила себе так много и так открыто мечтать об этом.

Тихо вышла из ванной и вошла свою комнату, которую освещал лишь тусклый свет ночника, оставленный специально для Тимки. Сам малыш уже спал, раскинув ручки в стороны. Склонившись над ним, аккуратно чмокнула мягкую щечку. Одеялом укрывать не стала — в моей квартире ему было жарко, так что он предпочитал спать без него.

Тихо прошла в кухню, в которой горел свет. Мирон стоял у окна и смотрел куда-то вдаль. Профиль его был серьёзным, но я знала, что стоит ему увидеть меня, как все суровые морщинки на мужественном лице разгладятся.

И вот, он повернулся ко мне, и морщинка между его густыми бровями сразу исчезла. Любопытный взгляд серых глаз скользнул по моей фигуре вниз и обратно к лицу.

— Я еще не видел этот халат.

— Вчера купила. Беленький, — поправила я атласный пояс. Наверное, я никогда не научусь выдерживать его этот особый пристальный взгляд.

— Май, — подошёл ко мне Мирон и подцепил пальцами подбородок, чтобы я вновь заглянула ему в глаза.

— М? — только я смогла я выдавить, чувствуя, как начал учащаться пульс.

— Ты кое-что забыла у меня, — в раскрытой перед моим ладони блеснула помолвочное кольцо.

— Точно, — потянулась я к нему, но Мирон зажал кольцо в кулаке.

Вопросительно посмотрела в серые глаза.

— Я буду эгоистом, если попрошу тебя стать моей женой?

— Может, подождем немного, чтобы тётенька, которая ставит в паспорте печати, немного подзабыла твоё лицо? — хохотнула я и скользнула по обнаженному мужскому торсу ладонями, желая обнять

— Я к тому, нужно ли это тебе, Май? Со мной бывает тяжело, ещё и Тимка…

Привстав на цыпочках, заткнула его рот поцелуем.

— Еще раз заведешь эту шарманку, я тебя побью. Тебе напомнить, какое у меня острое и меткое колено? — рыкнула я, почти злясь, и сразу продолжила поцелуй, чтобы Мирон не успел возразить мне даже звуком.

Сильные руки подхватили меня под бёдра. Рефлекторно обвила ногами мужской торс, скользнула ладонями по широким плечам и прижалась теснее. Сделав пару шагов, Мирон усадил меня на обеденный стол и с трудом разорвал наш поцелуй.

— Май, — выдохнул он хрипло, прислонившись своим лбом к моему. — Я так тебя люблю.

— Я знаю и чувствую это, — обхватила его щеки и заглянула в глаза. — И я тебя люблю. Очень.

Слегка отстранившись от меня, Мирон взял мою правую руку и поднёс кольцо к безымянному пальцу. Вопросительно заглянул в глаза.

Улыбнувшись, молча кивнула и в этот раз, когда Мирон надевал его с горящими чувствами глазами, кольцо ощущалось совсем иначе. Словно я всегда его ждала.

Эпилог

Шесть лет спустя…

— Мама! Так? — бежал ко мне Тимка со всех ног.

Не смогла сдержать смеха.

— Солнце моё, бабочку нужно носить вот здесь, под воротником рубашки, — сместила я с его головы бабочку на положенное ей место.

— А папа там какую-то сумку из шкафа достаёт. Это тоже мне в школу?

— Нет, Тим. Это папа просто лишнюю панику наводит. Причем на себя одного, — вздохнула я тяжело и опустилась на пуфик в прихожей. — Давай проверим, не забыли ли мы чего. Рюкзак готов?

— Вот, — указал Тимка на обувницу, на которой стоял его рюкзак.

— Цветы?

— Сейчас, — убежал сыночек в свою комнату и вынес оттуда букет больше его самого. — Вот!

— Молодец! А теперь, давай я подержу твой букет, а ты надевай туфли.

— Хорошо, мама, — бодро отозвался Тимка и ловко впрыгнул в свои начищенные до блеска туфли. — Готово! — показал себя сыночек.

От волнения и гордости на глаза навернулись слёзы.

— Мой первоклашка, — потянулась я к Тимке и обняла его крепко-крепко. — Красивый такой. Стишок помнишь? Не забудешь?

— Помню, мам. Мы же его утром уже повторили.

— Ладно-ладно, — чмокнула я его в висок. — Где там наш папа?

— Май, ты почему сидишь?! — вбежал в прихожую Мирон с сумкой для роддома. — При схватках нельзя!

— Судя по лицу, схватки тут только у тебя. Лично у меня всё нормально.

— Ты сказала, что у тебя начались схватки.

— Это не схватки были, это я пирожное захотела. А ты мне ничего сладкого не даёшь, — нарочито обиженно надула губки, в которые меня и поцеловал муж.

— Твой врач запретил кормить тебя сладким. Из сладкого можно только фрукты. Я забочусь о тебе и нашей дочери. Не дуйся.

— Вот и рожай своему врачу сам, — буркнула я обижено и выставила ногу. — Надень мне туфли. Я не дотягиваюсь.

Поставив сумку на обувницу, Мирон явно сдержал улыбку, но встал передо мной на колено, обхватил теплыми пальцами щиколотку и аккуратно надел мне туфли одну за другой.

— И чему ты там лыбишься? — сузила я глаза, подозревая неладное.

— Ничего, — уже откровенно сдерживал он смех. — Ты в третьем триместре просто тираном стала. Тираннозавр с маленькими лапками. Вот и до ног уже не дотягиваешься.

— Моня, не нервируй меня, — буркнула я, сама едва сдерживая смех.

— Прости, котёнок, — чмокнул Мирон мой выступающий живот.

— Доча, буцкни-ка папку там левой пяткой в ухо.

— Сестрёнка пинается? — привычно положил Тимка свои маленькие ладони на мой живот и притих, словно хотел не