Помню тебя - Кэтрин Уэст
— Нет, сэр.
— Ты подумал о сестре, о том, как она будет себя чувствовать, потащившись куда-то в ночи?
— Нет, сэр.
На глазах мальчика выступили слезы.
— Или об остальных? Обо мне, Натали, ваших бабушке и дедушке? Ты хоть чуть-чуть задумался о том, как мы будем волноваться, не зная, где вы? Ты умный парень, Джейс. Ты знаешь об опасностях. Мы искали вас два часа! Ты знаешь, что может случиться за два часа, Джейсон?
— Ладно, Таннер. — Натали не хотела вмешиваться, но Джейсон начал плакать. — Он понял.
Таннер вдохнул и положил ладонь на плечо Джейсона:
— Извинись.
— Прости.
Джейсон не поднял головы, но Таннер сделал это за него.
— Не передо мной. Вон твой отец. Иди и извинись перед ним.
Натали вытерла глаза, а Джейсон побрел к Рэнсу. Надо отдать тому должное, он держал себя в руках.
— Эм. — Голос Джейсона чуть дрогнул. — Прости, что убежали от тебя. Я больше так не буду. И если мы должны жить с тобой, то, думаю, так и быть. Если дядя Таннер так говорит.
Он шмыгнул носом и потер кулаком глаза.
Рэнс кивнул и положил руку на плечо сыну.
— Я очень беспокоился, Джейсон. Я рад, что с вами все в порядке. Но я не стану заставлять вас делать то, что вы не хотите, хорошо? — Он присел, отвел челку Джейсона назад и улыбнулся. — Давай поговорим об этом. Мы придумаем план, который всех устроит, ладно?
— Наверное. — Джейсон бросил робкий взгляд на Таннера, потом посмотрел обратно на Рэнса. — Завтра вечером у меня игра. Можешь прийти, если хочешь.
— Спасибо, Джейсон. Я приду.
Рэнс выпрямился. Джейсон пожал плечами и, вернувшись к Таннеру, посмотрел на него с самым несчастным видом, который Натали когда-либо видела.
— Мне жаль, дядя Таннер.
— И мне, приятель.
Таннер выдохнул, притянул племянника к себе и обнимал, пока мальчик плакал.
32
Ночь четверга Таннер просидел возле камина в гостиной, пристально глядя на трепещущее пламя. Ему не спалось, поэтому он зажег камин и листал страницы своей Библии.
Ему нужна была мудрость. Знак.
У него не было ответов.
Может, Бог наконец придумает что-то.
Его не оставляли мысли о том, что могло бы случиться с Джейсоном и Джени, если бы они ушли дальше, чем дом Хэла. Он понимал их страхи. И все-таки с каждым прошедшим днем понимал, что они избегали единственного разумного решения.
Навалилась усталость, и он закрыл глаза. Представил, как Рэнс тащит детей в такси, представил, как сам бежит следом и кричит остановиться, и маму, кричащую, чтобы остановился он...
Дежавю.
Но в этот раз все будет по-другому.
Должно быть.
Если только он пойдет навстречу...
— Таннер?
При звуке маминого голоса Таннер вздрогнул. В окна лился солнечный свет, а камин погас. Должно быть, он уснул.
Мама была одета, а в руках держала четыре обувные коробки.
— Ты просидел здесь всю ночь?
— Большую часть.
Он вытянул руки и попытался ослабить боль в мышцах шеи.
— Думаешь про детей?
— Да.
— Все образуется. Надо довериться Богу.
— Я пытаюсь, мам, но это нелегко.
Когда-то веры у него было больше. На этой неделе она пасовала перед надвигающейся реальностью.
Мама поставила на пол возле его кресла две картонные коробки с оранжевой найковской полоской.
— Распродажа обуви? — Таннер попытался улыбнуться. — Ты купила это детям?
— Нет. Это для тебя.
Мама положила ладонь на его руку и подождала, пока он повернется к ней.
Ему нужны новые кроссовки?
Может быть.
Он крепко завяжет их и позволит унести себя как можно быстрее далеко-далеко от кошмара, в который превратилась его жизнь. Но судя по маминому лицу, в этих коробках вовсе не обувь.
— Мам?
— Письма твоего отца.
Письма, которые приходили бесперебойно много лет — раз, а иногда два в неделю — с того дня, когда отец уехал.
Письма, которые Таннер никогда не читал.
Отказывался открывать.
Со временем они перестали приходить. Отец все еще звонил, и мама заставляла Таннера разговаривать с ним, но за эти годы он очень старался выдавить отца из своей жизни и отказывался от приглашений присутствовать в его.
— Зачем ты их хранишь?
— Думала, что однажды ты захочешь их прочитать.
— Я не хочу.
— Таннер.
Ее непреклонный тон вынудил его поднять глаза к потолку.
— Нам обязательно это делать?
— Да. — Мама опустилась на скамеечку рядом с ним и положила руку ему на колено. — Все эти годы ты винил отца, и мне стыдно признать, что я позволяла тебе это. Но ты не все знаешь.
Таннер выпрямился в кресле, во рту у него пересохло.
— О чем ты говоришь?
— Ты помнишь, какой была Марни перед тем, как они уехали?
— Немного.
Ему хотелось затормозить этот разговор до того, как он начнется.
Мама вздохнула.
— Я отказывалась принять ее биполярный диагноз. Несмотря на весь свой медицинский опыт, я не могла справиться с ней. Я отказывалась действовать, и это бесило твоего отца. Он настаивал на том, что Марни нужна помощь. Он нашел клинику, но она находилась рядом с твоими дедушкой и бабушкой, на другом конце штата. Он хотел, чтобы мы переехали туда, считал, что их поддержка пригодится. Я спорила, что в Сиэтле полно мест, где ее можно лечить. Я не хотела переезжать. — Она вытерла глаза. — Я упиралась. По многим причинам. Но однажды ночью, когда ты спал, мы застали Марни в твоей комнате. С ножом.
Комната закачалась. Таннер замер, к горлу подкатила тошнота.
— Она бы... навредила мне?
— Я не знаю. — Мама пожала плечами. — В этот момент я сорвалась. Мы с твоим отцом оказались в тупике. Я попросту велела ему забирать ее и уезжать. К тому времени наш брак все равно распался, и я хотела его закончить. Он знал, что я никогда не переставала любить Джеффа. Я любила твоего отца по-своему, но...
— Ты его выгнала?
— Это был ужасный период моей жизни, Таннер. С тех
