Даниэла Стил - Игра в свидания
К тому же она была убеждена, что рано или поздно ему следует обзавестись детьми – настоящими, а не такими, как существующий отдельно от него мальчик где-то в другом городе. А она не собиралась рожать ему детей, хотя он не раз об этом заговаривал. Жан-Пьер считал, что со временем они созреют для ребенка. Пэрис плохо себе это представляла и не была уверена, что это будет возможно просто физически. Даже если забеременеть прямо сейчас, к моменту рождения ребенка ей стукнет сорок восемь, что уже непросто. Стало быть, откладывать нельзя, иначе может вовсе ничего не выйти. Нельзя ждать лет пять, когда Жан-Пьер остепенится и осядет на одном месте.
В общем, брак представлялся во всех отношениях нереальным. Зато как было хорошо его просто любить! Но, так или иначе, через четыре месяца у него кончится виза. Жизнь заставит принимать решения, которые обоим принимать не хочется. И Пэрис старалась об этом не думать.
– Мэг, на этот счет не волнуйся, – успокоила она дочь.
– Мам, я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Во что бы то ни стало. Ты это заслужила. Особенно после папиного предательства. Если ты считаешь, что всегда будешь счастлива с Жан-Пьером, – выходи за него. Мы все ему симпатизируем. Просто мне кажется, для длительных отношений он плохо подходит.
Ей хотелось, чтобы рядом с мамой был человек, способный о ней позаботиться, а в отношении Жан-Пьера на этот счет были большие сомнения. Ему это даже в голову не приходило. Конечно, Пэрис была вполне в состоянии сама о себе позаботиться, а также и о нем. Порой она воспринимала Жан-Пьера как свое третье чадо.
– Мне тоже кажется, он мне не вполне подходит, – печально проговорила Пэрис, – жаль.
Насколько было бы легче! А то опять придется окунаться в большой враждебный мир. Эта мысль была ей невыносима. Жан-Пьер с ней так нежен, никто к ней так не относился, как он. Даже Питер. Но одной нежности мало. Даже любви, в сущности, недостаточно, если говорить о спутнике жизни. В мире слишком много жестокости, кому, как не Пэрис, это знать…
В тот вечер, лежа с ним в постели, Пэрис не могла отделаться от одной мысли: как пережить разрыв с Жан-Пьером. Даже представить было страшно. Да, много предстоит решений. Но не сейчас. Позже.
Они возвращались в город и чувствовали себя одной большой семьей, включая Жан-Пьера. Пэрис смотрела, как он кувыркается в снегу, как ведет микроавтобус, который она по этому случаю взяла напрокат, и все больше убеждалась, что он по своему отношению к жизни гораздо ближе к ее детям, чем к ней.
Она понимала, что имела в виду Мэг. Жан-Пьер устраивает веселые розыгрыши, рассказывает анекдоты, и это ей в нем очень нравится. Он заставляет ее молодеть душой, но не настолько, чтобы сравняться с ним возрастом. В Скво-Вэлли они с Вимом то и дело затевали игру в снежки, и в точности, как Вим, Жан-Пьер никогда не знал меры. Они забрасывали друг дружку снегом до изнеможения, игнорируя все увещевания и призывы, являлись все мокрые и разбрасывали одежду по полу. Два мальчишки. Даже Мэг в свои двадцать четыре была более взрослым человеком. Иногда, когда «мальчики» о чем-то говорили, Пэрис с Ричардом переглядывались поверх их голов и тогда становились похожими на родителей, приехавших в бойскаутский лагерь навестить своих детенышей. Спору нет, Жан-Пьер был очаровательный «детеныш». Она любила его не меньше своих детей. И не могла себе представить, что когда-нибудь они расстанутся.
Пока же Пэрис и Жан-Пьер по-прежнему были сказочно счастливы. Шестого января они отмечали Крещение, и Жан-Пьер купил праздничный кекс с запеченной в нем запиской. В записке оказалось одно слово: «Младенец», которое привело его в восторг. Это была французская традиция, и он объяснил Пэрис ее смысл.
Они ездили в Кармель и Санта-Барбару, исходили пешком Иосемитский заповедник, побывали у Мэг и Ричарда в Лос-Анджелесе. В День святого Валентина Мэг, задыхаясь от счастья, позвонила матери – но сюрприза не получилось: накануне звонил Ричард и просил у нее руки дочери. Пэрис их благословила. Свадьбу решено было играть в сентябре. По случаю помолвки Ричард подарил Мэг кольцо с большим камнем. Теперь ей не терпелось похвалиться перед мамой.
К своему испугу, Пэрис тоже получила кольцо от любимого, не такое крупное и изысканное, но с тем же подтекстом, хотя на словах Жан-Пьер предложения не делал.
Пэрис недоставало ее обручального кольца, она до последнего момента его не снимала – пока Питер не женился на другой. И вот теперь колечко, преподнесенное Жан-Пьером, – тонкая золотая полоска с крошечным бриллиантовым сердечком, – вновь согрело ей и руку, и сердце, заставило в который раз задуматься, не связать ли свою жизнь с этим юношей. Случаются ведь и более невероятные браки.
Обсуждая с Биксом предстоящую свадьбу Мэг, она спросила, что он думает по поводу ее и Жан-Пьера.
– Послушайся сердца, – посоветовал Бикс. – Чего тебе самой хочется?
Пэрис сказала первое, что пришло в голову:
– Не знаю. Наверное, надежности.
После предательства Питера этот аспект отношений вышел для нее на первый план. Конечно, Пэрис понимала, что в жизни всякое бывает и ничего нельзя знать наверняка. Гарантий тут никто не дает. В чем-то рискуешь больше, в чем-то меньше, но с Жан-Пьером риск явно был велик. В феврале ему исполнилось тридцать три, что на слух воспринималось уже чуточку солиднее. Но ей-то самой в мае стукнет сорок восемь! Через какие-то два месяца. Господи, какая старая… А он – такой молодой! И взгляды, и строй мысли, и идеалы у него как у молодого. До зрелости ему еще очень и очень далеко, и даже будь они ровесники, все равно с точки зрения образа жизни, идеалов и ценностей их разделяла бы пропасть.
Ей импонировала его нежность, они любили друг друга. Но Пэрис лучше многих других знала, что одной любви мало. Когда-нибудь он повзрослеет, изменится и полюбит другую. Ведь Питер же полюбил! Питер поколебал ее веру в людей. Теперь все, что она любила, к чему прикасалась и во что верила, было окрашено этим ощущением зыбкости.
– Ты его любишь?
– Да, – без малейших колебаний ответила Пэрис. – Я только не уверена, что люблю его достаточно.
– А что, по-твоему, значит «достаточно»?
– Это значит вместе состариться, вместе переживать все неудачи и разочарования, какие тебе преподносит жизнь.
Оба знали: чего-чего, а ударов в жизни хватает, и тут все зависит от того, как крепко ты любишь другого человека. И надо быть готовым ко всему. Вот Питер не сумел. А сумеет ли Жан-Пьер? Этого Пэрис не знала, Бикс тоже. Наверное, Жан-Пьер и сам этого не знал, хотя думал, что знает.
В марте он сделал ей предложение. Через месяц у него кончалась виза, и он должен был знать, что Пэрис намерена делать. Она давно ждала и боялась этого вопроса. Но вот он был задан, и надо было отвечать. Жан-Пьер хотел, чтобы она вышла за него замуж и уехала с ним во Францию, где он мог бы вернуться к прежней жизни. Но для Пэрис это означало бы бросить все, что стало ей дорого. А ей так нравилось работать у Бикса, нравилось жить в Сан-Франциско… Впрочем, Жан-Пьер не рвался уезжать, он был готов остаться. А остаться легально он мог, только став ее мужем. Тогда он получил бы грин-карту и мог здесь работать. Но Пэрис понимала, что не имеет права удерживать его подле себя навсегда. Это было бы несправедливо. Ему надо вернуться к тому, чем он всегда занимался, снова стать знаменитым фотографом в большом мире. Так или иначе, но жить в неопределенности дальше было нельзя.
