Анна Берсенева - Ревнивая печаль
И тут же собственное одиночество, в которое Лера была погружена и о котором старалась не думать, предстало перед нею во всем своем грядущем отчаянии.
Лера тряхнула головой, отгоняя от себя эти мысли. Но мамин облик виделся ей все с той же, неожиданно пришедшей ясностью.
– Мы вам не помешаем? – спросила Лера, входя в гостиную с бокалами на подносе.
– Нет, что вы, – покачал головой Сева. – Но вообще-то уже поздно, я скоро пойду.
– Сева знает три языка! – похвасталась Аленка. – Немецкий, английский и латынь.
– Я не сказал, что знаю, – возразил Сева. – Я говорил только, что их учу. И потом, на латыни все-таки теперь не разговаривают.
Лера села в глубине комнаты, взяла книгу – роскошный альбом Веласкеса – и принялась рассматривать вереницу придворных портретов. Она почему-то особенно охотно разглядывала теперь именно Веласкеса, и именно эти портреты. Впрочем, Лера понимала почему: однообразные лица царственных особ позволяли относиться к себе с полным безразличием, и можно было безучастно рассматривать изысканные сплетения кружев на манжетах, вглядываться в тусклый блеск фамильных драгоценностей…
Заодно она поглядывала время от времени на Севу, сидящего вполоборота к ней.
«Красивый какой мальчик, – думала Лера. – В самом деле, у Аленки хороший вкус. И не только красивый, другое что-то… Похож на Митю, мне показалось? Нет, не похож. Только иногда, проблесками какими-то – вот этим достоинством своим, сдержанностью жестов. А больше ничем вообще-то и не похож».
Наверное, странно и смешно было размышлять вот так о ребенке, да еще совсем постороннем.
«Глупости какие! – оборвала Лера свои наблюдения. – Чем ты занята, так и свихнуться недолго!»
– Извините за вторжение, но мне показалось издалека, что мой общительный сын надоедает именно вам, – услышала она мужской голос и подняла глаза от очередного монаршьего портрета.
Мужчина, обратившийся к Зоське, стоял на набережной, напротив открытой двери в их гостиную. Он был довольно высок, худощав, одет в белые шорты и рубашку-поло с расстегнутым воротом.
– А это мой папа, – тут же представил его Сева.
– Игорь Всеволодович, – дополнил представление папа.
– Так заходите тоже, Игорь Всеволодович, – пригласила Зоська. – Что ж стоять под окном без гитары!
– Спасибо, – улыбнулся тот. – Который ваш вход? Сейчас я обойду.
– Да бросьте вы! – махнула рукой Зоська. – Прямо китайские церемонии какие-то! Или мы с вами не соотечественники? Заходите прямо в эту дверь, небось палисадничек не затопчете.
Сделав два шага из уличной темноты, Игорь Всеволодович оказался в гостиной. Здесь, в ярком свете бронзовой люстры, Лера разглядела его получше.
Конечно, Сева был очень похож на отца. Сразу понятно становилось, откуда и жесты эти, и даже взгляд – хотя глаза у Игоря Всеволодовича были не такие выразительные, как у сына: не черные, а светло-голубые. Но отец и сын, несомненно, были похожи тем ощущением ненарочитого спокойствия, которое оба просто излучали.
Лера не кривила душой, когда говорила Зоське, что не хочет общения. Ей действительно не хотелось сейчас разговаривать, немного подстраиваясь под собеседника, что неизбежно при любом новом знакомстве.
Но, похоже, Игорь Всеволодович не был навязчив. Он кивнул Лере и уселся в кресло рядом с пригласившей его Зоськой, которая тут же завела с ним беседу.
– Как же вы, если не секрет, оказались в этом немецком местечке, Игорь Всеволодович? – спросила Зоська, подвигая ему бокал неизменной «Сангрии». – Ведь вы из Петербурга, как наша девочка сообщила?
– Да, – кивнул тот. – Вообще из Петербурга, но в частности – позавчера из Мюнхена. С конференции по стратегическому маркетингу.
– Надо же! – удивилась Зоська. – Выходит, там вас и сманили в Кала-Ратьяда?
– Почти, – улыбнулся Игорь Всеволодович. – Но не слишком долго пришлось сманивать. Мы с Севой здесь уже не первый год отдыхаем, и всегда с удовольствием.
Улыбка у него была располагающая – впрочем, как и все лицо, и голос. Лере стало неловко сидеть за спиной у собеседников, и, отложив Веласкеса, она передвинула свое кресло поближе, безмолвно включаясь в разговор.
Аленке и Севе, похоже, наоборот – надоело чинно сидеть со взрослыми. Переглянувшись, они выпрыгнули в палисадник и, дружно расхохотавшись, скрылись за домом.
– Мам, мы тут недалеко будем! – донесся оттуда Аленкин голос.
– Да-а, – улыбнулась Лера, – все ваше воспитание пойдет насмарку, когда сын пообщается с этой разбойницей!
– Ничего. – Игорь Всеволодович ответил ей той же располагающей улыбкой. – Ему это только на пользу. По-моему, он не по годам бывает серьезен.
– В папу, наверное, – заметила Зоська. – Вы, Игорь Всеволодович, тоже производите впечатление весьма серьезного господина.
– Да? – удивился Игорь Всеволодович. – Значит, гены. А все-таки, несмотря на мою серьезность, вы меня, Зося, называйте по имени. Тем более сочетание с отчеством у меня излишне торжественное.
Оказывается, Зоська уже успела представиться сама и даже представить Леру. Лера не переставала удивляться про себя: несмотря на свою тщательно оберегаемую независимость, Зоська легко знакомилась с мужчинами. Хотя скорее наоборот – благодаря своей независимости.
– И вовсе он не слишком серьезный, ваш Всеволод, – вступила наконец в разговор Лера. – Хотя, конечно, достаточно увидеть вас, чтобы понять, кто его воспитывает.
– Вы ошибаетесь, – спокойно ответил Игорь. – Воспитывает его в основном мама. У меня, к сожалению, вечно времени не хватает. Я ведь три года уже, как разведен, так что на воспитание приходится специально время выкраивать.
По любопытству, мелькнувшему в Зоськиных глазах, Лера поняла, что подружку так и подмывает спросить, почему это развелся такой положительный во всех отношениях мужчина. Но, конечно, Зоська не стала бы задавать подобные вопросы.
– Так что мы с Севой только отпуск проводим вместе, – продолжал Игорь. – Я, правду сказать, хотел в этом году предпринять какое-нибудь более познавательное путешествие. Все-таки Сева уже вырос, ему не слишком интересно в песочке возиться. Да лень одолела.
– Вас – лень одолела? – усмехнулась Зоська. – Вот уж ни за что не поверю!
– Почему же? – Светлая бровь Игоря удивленно изогнулась, но тут же улыбка мелькнула на его лице. – Хотя, конечно, не столько лень, сколько просто усталость. Работа в этом году была очень напряженная, и в Москве мы открыли представительство. Я ведь в немецкой маркетинговой фирме работаю, – пояснил он. – Возглавляю петербургское отделение.
– Ничего, не переживайте, – успокоила его Зоська. – С познавательной целью в Вальдемоссу можно детей свозить. Там Жорж Санд как-то жила недели две в монастыре. С Мюссе, что ли, не то с Шопеном…
