Люсьен Гольдберг - Скандалы
– Не знаю, Джо. Сомневаюсь, что Федалия ценит мои профессиональные качества. Я уже имела с ней дело.
– Судя по тому, что она рассказывала, на нее крепко надавил Ирвинг. Федалия отлично руководит журналом, но у нее есть роковой изъян. Она стремится угождать влиятельным людям. И клиенты Ирвинга для нее важнее, чем толковые журналисты. Это сущие джунгли, Кик.
Кик уставилась на огонь.
– Джунгли... – задумчиво повторила она. – Мне казалось, что я выбралась из них. Только сейчас начинаю понимать, какую уединенную жизнь я вела в башне Лолли.
– Добро пожаловать в наш бренный мир, – мягко сказал Джо, легко касаясь ее руки. – Не бойтесь, у вас есть друг.
Кик отвела взгляд от камина и посмотрела на Джо. У нее перехватило дыхание от выражения его глаз.
– Спасибо, Джо, – сказала она, – это очень много значит для меня. Больше, чем вы думаете.
Джо потянулся через кофейный столик и взял чашку Кик.
– Я налью вам горячий.
Кик смотрела на огонь, размышляя о предложении Джо. Может, стоит согласиться. Предположим, Федалия вспомнит ее без особой симпатии, сунет материал в конверт и попросит Джо не присылать ей любительских сочинений. Ну что ж. И все же ей хотелось это обдумать.
Джо вернулся с кофейником и наполнил чашку Кик.
Она сделала глоток.
– Вы варите хороший кофе, Джо Стоун, – улыбнулась она, – прекрасно готовите мясо, и, как говорит Росс Перо, у вас картофельное пюре мирового класса.
– Еще бренди? – спросил он, берясь за бутылку.
– Спасибо, – согласилась Кик. – В общем-то, мне пора.
– Пожалуйста, посидите еще немного, – покраснел Джо, снова рассматривая ее платье.
– Знаю, что вам этого хочется, – поддразнила его Кик.
– Слишком заметно, да?
– Да, но очень приятно. Можно не беспокоиться, и это прекрасно.
– Мне очень хочется, чтобы вы задержались. Мы можем поиграть в „Монополию" или посмотреть мою коллекцию бейсбольных открыток. Или пойти в постель и предаться любви.
– Да, вот это здорово, – рассмеялась Кик. Она поднялась с низкого дивана. – Плотно поев, я не играю в „Монополию".
– Я подожду четыре-пять часов, – покорно согласился Джо.
Кик улыбнулась и пошла за плащом.
– К тому же Джеральдо не спускает с меня глаз. А я не переношу, когда за мной наблюдают.
Вернувшись, Кик увидела, что Джо натягивает замшевую куртку.
– Вам холодно? – спросила Кик.
– Будет холодно, если я выскочу без нее. Я найду такси.
– Не нужно, Джо. Я спущусь и тут же поймаю машину.
– Улица кишит агрессивной шпаной, жаждущей женщин и бумажников, – сказал Джо, когда они выходили. Он дважды повернул ключ в замке.
Когда они вышли на улицу, дождь уже прекратился. Машин не было видно, поэтому, обходя лужи, они добрались до угла Восьмой авеню.
– Так с кем же роман у Ирвинга Форбраца? Какая счастливица заполучила такую знаменитость?
– Строго между нами?
– Конечно, – не моргнув глазом ответила Кик.
– Мой репортер, Генриетта Хат.
Кик, которая шла впереди, остановилась и повернулась к нему.
– Бэби Байер? Интересно. Так вот как она делает материалы о Марии Лопес?
– Возможно, – согласился Джо.
Кик поняла, что он не хочет говорить об этом. Ну и ладно. Зачем ей подробности? Она узнала то, что нужно Ниве, и с нее хватит.
– Я отнюдь не в восторге от Ирвинга, но у него есть некоторые достоинства, – заметил Джо.
– Почему вы об этом говорите?
Джо остановился и посмотрел на Кик. Потом положил руки ей на плечи.
– Кик, я хотел бы чаще видеться с вами, если не возражаете.
– Нет, – с радостью кивнула Кик.
– Я должен вам кое-что сказать. Лучше, чтобы вы услышали это от меня. Вы знаете, как все сплетничают, так что скоро услышите, что у меня с Бэби был... ну, в общем... кое-что было...
– Кое-что, – спокойно повторила Кик. – То есть роман.
– Это не точное определение отношений, которые представляли собой нечто среднее между пьяной связью и кулачными боями. Но, как бы там ни было, с этим покончено. И славу Богу.
Кик засмеялась, благодарная Джо за то, что он сам ей это сказал. Он прав. Она слышала об этом.
– Спасибо, Джо, – обронила она, когда они снова двинулись в путь. – А теперь и я вам кое-что скажу.
– О'кей.
– Между нами?
– Ладно.
– Жена Ирвинга – моя подруга. Она собирается уйти от него и пожить у меня, пока не найдет себе что-нибудь.
– Господи! – удивился Джо. – Значит, у меня будут неприятности?
– Нет, но мне придется рассказать ей о Бэби. Простите, что я выведала у вас все это.
– Ничего, – весело сказал Джо. – Но, как говорят в пьесе „Чай и симпатия", если зайдет речь обо мне... не поминайте лихом.
– Я не буду упоминать вас, – пообещала Кик, пожимая ему руку. – Я никогда не ссылаюсь на источники.
Внезапно Джо поднял руку: невесть откуда вынырнувшая машина подрулила к обочине. Когда Кик прощалась с ним, он легко обнял ее за талию.
– Я не поцелую вас на прощание, пока вы не пообещаете серьезно обдумать мое предложение о Федалии Налл.
– Я не люблю принуждений, – сказала она, поднимая на него глаза. В желтоватом свете уличного фонаря были видны морщинки в уголках его глаз; от этого казалось, что он улыбается. – Что за условие? Если вы поцелуете меня на прощание, я обещаю вам подумать.
Наклонившись, Джо нежно коснулся ее приоткрытыми губами. Хотя в его поцелуе не было никакой чувственности, у Кик в груди что-то дрогнуло. Он отступил.
– Так вы подумаете?
– Подумаю о том, что надо подумать, – пошутила она.
– Может, вы и о моем времени подумаете? – буркнул водитель. – Счетчик включен, знаете ли.
Они рассмеялись, и Кик скользнула на заднее сиденье.
– Я позвоню вам, – бросил Джо в окно.
– И поскорее.
– А если через час?
– Я буду дома через двадцать минут! – крикнула она, когда машина тронулась.
31
Бэби выбрала черное облегающее платье. Хотя декольте было не очень глубоким, под ним выступала грудь. Ткань плотно, как корсет, облегала бедра. Она выглядела весьма соблазнительно. Желая убедить Таннера Дайсона, что она может вести колонку Лолли, Бэби должна заставить его глазеть на себя. Тогда подключатся к делу его гормоны. Если он начнет возражать, в сумочке у нее, рядом с телефоном Ирвинга, лежит копия их соглашения, заключенного в день его свадьбы. Последним штрихом была алмазная брошка, которой Таннер пытался ее подкупить. Она приколола ее на груди.
Бэби в последний раз прошлась щеткой по волосам и улыбнулась. Ирвинг, сукин сын, где бы он ни был, заскулит без своего драгоценного телефона. Она не сомневалась, что он страдает без него. Больше всего ей хотелось бы увидеть, как он читает историю Моники Шампань.
