Жаклин Брискин - Все и побыстрее
— Что случилось? — спросила Кристал, склоняясь над мужем. — Сердце?
Левый глаз Гидеона открылся и уставился на нее. В нем застыл ужас. Александр медленно опустился на колени рядом с отцом.
— Скорее доктора! — закричала Кристал. Но доктор уже бежал к ним.
Просторная гостиная, окна которой выходили на спортивные площадки и дальше, на океан, была заполнена врачами. Здесь же собралась вся семья Талботт. Гостиная, богато декорированная и обставленная изящной мебелью, предназначалась для больших приемов и никак не вязалась с тяжелым состоянием больного и волнением окружавших его людей.
Кристал комкала в руке мокрый от слез платок. С покрасневшими глазами, размазанной по лицу помадой, в короткой спортивной юбочке, она была похожа на маленькую испуганную девочку, ожидавшую наказания за свои шалости. Рядом с ней сидел Гид. Зажав руки между коленями, он весь напрягся и испуганно хлопал ресницами. Александр стоял у окна. Солнце освещало его бледное лицо. В напряженном теле чувствовалась готовность к прыжку. Так обычно замирает лев, прежде чем броситься на свою жертву. В этот момент он, как никогда, походил на Курта. Ленглей потягивал виски, раздобытое им здесь же, в гостиной. На лице его было довольное выражение — вот он, Ленглей, чувствует себя вполне здоровым, а на его ненавистного зятя, которого интересуют только деньги, обрушивается удар за ударом.
Врачи ушли посовещаться в кабинет Гидеона. Митчел позвонил в Лондон, Хьюстон и Нью-Йорк, и назавтра ожидали новую команду врачей, и среди них одного из известнейших хирургов.
Врачи пришли к заключению, что состояние Гидеона крайне тяжелое. Как говорят в народе, его хватил удар.
Гид поднялся и выбросил в корзину для мусора использованные бумажные салфетки. Его лицо было мокрым от слез.
— Не могу понять, — сказал он, — что явилось причиной удара.
— Мы подошли к его мячу. Он наклонился, — ответил Александр, — сколько мне еще повторять одно и то же? Может, вы не понимаете по-английски?
Гид вернулся на свое место. Лицо его было хмурым, в глазах читалось недоверие.
— Александр, хватит, — сказала Кристал, стараясь предотвратить ссору, — у нас и без тебя полно неприятностей.
— Я уже все рассказал. Почему мне никто не верит? Вы что, думаете, это я во всем виноват?
— Никто тебя не обвиняет, внучек, — ответил Ленглей, — просто мы все обеспокоены.
— Никому нет дела, как себя чувствую я, — огрызнулся Александр.
— Мы прекрасно понимаем твое состояние, — ответила Кристал.
— Хотел бы посмотреть на вас, если бы вы оказались на моем месте. — Александр направился к выходу. Дверь с грохотом захлопнулась — все вздрогнули.
Ленглей налил себе еще порцию виски и добавил лед.
— Мне кажется, Александру очень тяжело сейчас, — сказал он, — вы не представляете, как он любит отца. Он планировал помогать ему в делах.
— Мы все любим отца, — заметил Гид. — Речь сейчас не об этом.
— Но Александр уже готовил себя к этому. Кристал, он просил не говорить тебе, но он подробно расспрашивал меня о нефтяном бизнесе и различных компаниях.
Кристал резко встала. Так вот о чем они шептались! О Курте Айвари. Как она сразу не догадалась?
На лестнице послышались шаги. Все застыли и стали смотреть на дверь. В комнату вошел Митчел. Он постарел лет на десять, плечи опущены, руки бессильно висят вдоль тела. За ним вошел Александр. Все замерли. Митчел подошел к Кристал.
— Миссис Талботт… — губы его дрожали.
— Что с ним? Он… он… — Кристал не могла произнести это страшное слово «умер».
— Нет. Но врачи считают, что вам лучше быть с ним рядом.
— А мальчикам? — спросила Кристал.
Митчел покачал головой.
— Только вы.
— Мы его сыновья… — начал Александр.
— Александр, — перебил брата Гид, — он хочет видеть только маму. — Мальчик зарыдал.
Кристал с трудом сделала шаг и зашаталась. Митчел взял ее под руку и повел по лестнице. Ей пришла в голову странная мысль: когда-то отец вел ее под руку к алтарю, сейчас Митчел ведет ее к вдовству.
Кристал ожидала, что в комнате будет темно, однако шторы были раздвинуты, и из окна лился солнечный свет. Кровать Гидеона стояла за ширмой. Не обращая внимания на врачей, пытавшихся ей что-то сказать, она прошла за ширму.
Большие, с набухшими венами руки Гидеона лежали поверх шелкового одеяла. Вид его был ужасен: нос заострился, вокруг плотно сжатого рта лежали тени, глаза были закрыты. «Он умер, — подумала Кристал. — Он умер, и никто не заметил».
— Гидеон, — тихо позвала она, — Гидеон.
Правая сторона Гидеона оставалась неподвижной, а левая слегка дрогнула. Левый глаз медленно открылся и уставился на нее. Он сверкал, жег ее как огнем.
«Он умирает, умирает…» — пронеслось в мозгу Кристал. Ей стало страшно. Склонившись над кроватью, она прошептала:
— Я же просила тебя не играть так много.
Глаз заморгал, и из него скатилась слеза. Неужели Гидеон плачет? Сердце Кристал сжалось. Опустившись на стул, она склонилась еще ниже. Его тяжелое дыхание коснулось ее лица.
— Теперь ты будешь играть только со мной, дорогой. Я буду следить, чтобы ты не утомлялся.
Левая часть рта дернулась, и из нее вырвался какой-то звук.
— Тсс… — Кристал приложила палец к губам. — У нас еще будет время поговорить.
Новый звук слетел с губ Гидеона, и на сей раз Кристал ясно расслышала:
— Александр…
— Они с Гидом хотели подняться к тебе, но лучше сделать это завтра, когда тебе станет лучше. — Кристал поправила Гидеону свисавшую на лоб прядь волос.
Левая сторона лица Гидеона напряглась, из горла вырвался новый звук:
— А…вари?
Горячая волна захлестнула Кристал — она густо покраснела. Он все знает! В такой момент, у одра умирающего человека, с которым связана вся жизнь, она не может лгать. Приблизив лицо к ужасному лицу мужа, Кристал быстро сказала:
— Только один раз, дорогой, всего один раз. На приеме с китайцами в «Сан-Рафаэле». С тех пор я возненавидела его еще больше. С тех пор я его больше не видела. Всего один раз. Я была очень, очень счастлива с тобой.
Его губы шевелились. Кристал напряглась. Ей было необходимо, чтобы Гидеон простил ее. Сможет ли он это сделать? Ведь он никому не прощал плотского греха. С замиранием сердца она ждала его прощения.
Губы Гидеона зашевелились опять, и она услышала:
— Любила… меня?
«Да, — решила она, — да, я любила его».
Ее любовь включала в себя все: уважение и восхищение им, его знания и умение вести дела, его дорогие подарки, роскошь и богатство, которыми он окружил ее, круг высокопоставленных людей, среди которых она вращалась. Что же касается физической стороны их совместной жизни, то она достаточно умна, чтобы понимать, что романтическая любовь — участь немногих.
