Анджела Дрейк - Дитя любви
Тэра похолодела.
— Мы с Ольшаком?
— Да.
— Ох, Сол! — Она заглянула мужу в глаза и, к своему удивлению, не обнаружила там ни злости, ни подозрения, а только огромную нежность. Тара тихо и горестно вскрикнула.
— Я не стал рассматривать снимки, потому что все понял с первого взгляда.
— Что ты понял?
— Как ты дорога мне. Знаешь, когда я увидел, как тепло и живо ты смотришь на Ольшака, то понял, что все еще люблю и до безумия хочу тебя.
— Мне было так одиноко… — пролепетала она. — Я так рвалась к тебе, так тосковала… Но ты отстранился и оттолкнул меня.
— Да. Я знаю.
— Мы с Майклом никогда не были любовниками! — воскликнула Тэра. — Мы друзья, близкие друзья. Он очень милый, и я действительно испытываю к нему нежность. Но ты единственный, Сол. Единственная любовь всей моей жизни.
— Да. Знаю, — мягко повторил он, наклонился и поцеловал жену.
Тэра всхлипнула и приникла к нему.
— Мы не могли примириться с потерей Алессандры? — шепнула она. — С тем, что отдаем свое драгоценное дитя другому мужчине?
— Ты попала в самую точку, — согласился Сол.
— Но всю родительскую тревогу пришлось испытать мне. Тебя нельзя было задевать, — печально проговорила Тэра.
Ксавьер кивнул.
— Я ощущал себя таким далеким. Неспособным приблизиться к тебе. Это был ад, Тэра.
— И поэтому ты превратил расстояние между нами в физическую реальность? В горы, моря и тысячи миль?
— Да. — Он смотрел на Тэру сияющими глазами. — А теперь, — многозначительно сказал Ксавьер, поднимая ее на руки, — пора это исправить и опять стать близкими.
Сол легко взбежал по ступенькам, неся Тэру так, словно она весила не больше котенка.
Сквозь ноющую тревогу за Алессандру пробились головокружительная радость и облегчение.
Он уложил Тэру на кровать и опустил чуткие ладони на ее живот.
— Я буду очень, очень нежен, — сказал Ксавьер. — Кажется, я уже начинаю любить этого ребенка… при условии, что он не родится на свет с копной рыжих кудрей!
Сол ласкал ее, и теплое наслаждение постепенно до предела наполнило тело и разум Тэры, пока не выплеснулось из нее тихим смехом.
— Ты ужасный притворщик, мой чудесный Сол!
Они долго лежали в объятиях друг друга. Несмотря на счастье, Тэру не оставляла тревога за Алессандру.
— Сол, — прошептала она в плечо мужа. — Чего хотела добиться бывшая любовница Рафаэля, написав это злобное и бессмысленное письмо? Зачем она это сделала?
— Возможно, — медленно сказал Сол, — это сделала вовсе не она.
ГЛАВА 29
Рафаэль прилетел в Барселону ранним утром. Солнце палило вовсю, и в аэропорту пахло дизельным маслом и расплавленным гудроном.
Он забрал оставленную на стоянке машину, помчался как сумасшедший и добрался до винодельни, когда только что стемнело. В доме горело лишь несколько огней, и сначала Рафаэль подумал, что тот пуст.
Когда он шел через внутренний двор, из студии поспешно вышла мать. На ее лице были написаны тревога и страх.
— Где она? — спросил Рафаэль, стараясь справиться с гневом.
— Кто?
— Алессандра, конечно!
— Я не знаю. — Изабелла выглядела озадаченной, глаза умоляли не сердиться, и Рафаэль понял, что она говорит правду. — Лошадь пропала. Оттавио…
— Что?! — Он закрыл лицо руками и застонал. Ну конечно! Ему следовало догадаться, что Алессандра вернется за конем.
— Эмилио ищет его.
— Когда он пропал?
Изабелла заколебалась.
— Точно неизвестно. Мы сделали все, что могли. Эмилио давно ищет его. Я уверена, лошадь найдется.
— О Боже! Я думаю о своей жене, а не о лошади!
— Да-да, конечно. — Изабелла выглядела по-настоящему испуганной, как будто стояла перед разъяренным быком. — Но при чем здесь Алессандра?
— Неужели ты не знаешь? — зарычал Рафаэль. — Не можешь догадаться?
Ворвался Эмилио. Рафаэль с мрачной иронией подумал, что его ленивый племянник может быстро передвигаться без помощи четырех колес и шестицилиндрового двигателя. Он тоже выглядел испуганным.
— Его нигде нет, — сказал он, с опаской глядя на Рафаэля.
— Я не собираюсь выгонять вас из дому из-за потерянной лошади, — отрывисто сказал Рафаэль. — На карту поставлены более важные вещи.
Пока Изабелла и Эмилио смотрели на него открыв рты, он вытащил из кармана письмо, якобы написанное Луизой Викторией де Мена. Теперь он знал, что это фальшивка. Поразмыслив в дороге, Рафаэль счел это очевидным. Раскаленный от злости, он ткнул конверт в лицо матери.
Изабелла взяла письмо, прочла его и посмотрела на Рафаэля с немой мольбой.
— Помилуй нас, Господи, — наконец выдохнула она.
— Ну? — потребовал Рафаэль.
Его рот ощерился, как пасть дикого зверя.
— Я никогда не думала, что такое случится! — закричала Изабелла.
— Нет? — прошипел Рафаэль и грозно навис над матерью, заставив ее съежиться. — А что, по-твоему, должно было случиться?
Изабелла отшатнулась.
— Пожалуйста, не кричи на меня, Рафаэль… Я не узнаю в тебе своего сына, — дрожащим голосом пробормотала она. — Знаешь, я поговорила со священником барселонского собора. Ты ведь просил устроить венчание… И список гостей составила.
Рафаэль посмотрел ей в лицо и ощутил прилив жалости. Она казалась беззащитной, усталой и сбитой с толку. Он засомневался в верности своего первого предположения и начал строить новые догадки. Пока Рафаэль хмуро и задумчиво смотрел на мать, Эмилио шагнул вперед и встал между ним и Изабеллой.
— Ты не должен винить ее, — тихо сказал он. — Это несправедливо.
Изабелла вздрогнула и очнулась.
— Нет, Эмилио, нет! Замолчи!
Эмилио, не обращая внимания на ее слова, закончил фразу.
— Это письмо писала не бабушка. Пожалуйста, Рафаэль, поверь мне. Не сердись на нее.
Рафаэль обернулся к нему.
— Рассказывай, — велел он, комкая в пальцах мерзкое письмо. — Говори, кто это сделал!
Он смотрел на онемевшую Изабеллу и набравшего в рот воды Эмилио, уже зная ответ.
— Катриона, — медленно сказал он. — Как же я не подумал об этом раньше?
Рафаэлю стало стыдно, что он подозревал в этой подлости мать. Просто ему вспомнились полные ненависти слова, сказанные ею в тот злосчастный вечер и заставившие невестку бежать из этого дома и вернуться к родителям. Пришлись кстати и художественные способности Изабеллы, позволявшие ей искусно подделывать чужой почерк.
Он никогда не принимал в расчет Катриону, потому что эта змея, вечно держась в тени, убаюкала его. Теперь он припомнил, что у Катрионы было полно причин ненавидеть любую молодую женщину, а тем более такую красивую, энергичную и талантливую, как Алессандра. Молодую женщину, которая внезапно вторглась в семью, где она, Катриона, выросла. Ему также вспомнилось, что в юности за сестрой признавали дар карикатуриста. Она подражала почерку других художников, как пародист подражает жестам и голосам.
