Арина Холина - Магия на каждый день
И застонала от боли.
Не успела она упасть, как у Насти из темечка что-то тихо заструилось — это было похоже и на ручеек, и на свет, и на облачко. Луна заглянула в комнату, луч упал на стол, душа Насти взметнулась, оторвалась от тела и ускользнула по лучу, который исчез так же неожиданно, как появился. И небо в одно мгновение затянули сплошные черные тучи.
Глава 29 Рок-н-ролл жив!
Саша очнулась первой. Пару минут она была уверена, что не способна пошевелиться — пока ее словно не ударили в живот. Тогда она взметнулась, и ее вырвало.
— Ой… — Девушка стояла, оперевшись одной рукой о стол, а другой размазывая по лицу слюни.
С огромным трудом Саша перетащила себя к раковине, сунула голову под кран и включила холодную воду. Некоторое время она как будто не чувствовала ни влаги, ни холода, но в конце концов ощущения вернулись, и она поняла, что приходит в себя.
Анну стошнило прямо на пол.
— Фу… — вяло отреагировала Саша. — Что за свинство…
Кое-как они все тут убрали, Саша усадила тетку на диван и спросила:
— Может, выпить?
— Подождем, когда Амалия очнется… — глядя на нее красными глазами с распухшими веками, ответила Анна.
Следующей пришла в себя Марина, потом Зина, за ней очнулись Аглая, Эльвира, Наташа, Оля, а самой последней открыла глаза Амалия. Она была бледная, измученная, глаза у нее потускнели, но смотрели осмысленно и ясно.
— Воды… — попросила она.
Анна метнулась за водой, протянула матери, та жадно выпила стакан и сказала:
— У меня в комнате, в секретере, бутылка голубая… Принеси.
Анна принесла пузатую бутылку, достала стаканы, разлила темно-зеленый напиток и раздала женщинам.
— Сейчас вы поймете, кто и зачем придумал абсент, — сообщила Амалия.
— Это абсент? — воскликнула Эльвира. — Я не буду! Хватит с меня того раза, когда мы в Новый год…
— Пей! — едва слышно, но с легкой злостью в голосе приказала Амалия.
Эльвира пожала плечами, и они все сделали по глотку. Саша вытаращила глаза.
— Ничего себе! — воскликнула она. — Вот это да!
Глаза у нее заблестели, щеки зарумянились — к ней возвращалась жизнь! Ни о каком опьянении и речи не шло — просто тело оживало, восстанавливались силы, и на душе делалось веселей.
— Обалдеть! — расхохоталась Марина. — Абсент… Кто бы мог подумать?
Амалия с некоторым неодобрением смотрела на всеобщую эйфорию. Дождавшись, когда сойдет первая волна восторгов, поднялась с пола, пересела на диван и произнесла:
— Ну?!
— Что «ну»? — нахмурилась Аглая.
— Что у вас? — переспросила Амалия.
— В каком смысле? — насторожилась Марина.
— Кто из вас что потерял?
Сначала все с непониманием переглянулись, но потом девушки вдруг поняли, о чем она, и дружно испугались.
— А как это понять? — поинтересовалась Анна.
— Прислушайтесь к себе, — усмехнулась Амалия.
Все затихли. Спустя минут пять Саша первой подняла голову, растерянно оглядела подруг и дрожащим голосом, будто сама не верила, призналась:
— У меня никогда не будет детей.
— О боже! — воскликнула Глаша. — Детка…
— Это было для тебя самое главное? — не без удивления спросила Марина.
Саша развела руками:
— Кажется, да… Не знаю…
— А я больше не лесбиянка! — крикнула Марина. — Вот черт…
— Ты лесбиянка? — расхохоталась Наташа.
— Уже нет! — Марина отхлебнула абсента и заметалась в поисках сигарет. — Вот дерьмо!
— Это было для тебя самое дорогое?! — ахнула Зина.
Марина остановилась посреди комнаты.
— Да! — рявкнула она. — Представьте себе! Ненавижу мужчин. А теперь еще и женщин.
— А я не хочу больше писать… — сообщила Анна. — У меня теперь нет воображения…
— Ах! — Аглая оставила Сашу и бросилась к ней. — Как же так? Что же ты будешь делать?
Анна задумалась.
— Буду помогать Амалии, — сказала она. — В принципе… это мне всегда было интересно.
— А я… — Аглая в ужасе посмотрела на окружающих. — Полюблю мужчину! Мое сердце было закрыто для любви, а теперь открыто… Вот глупость! Я никогда не скажу ему, что он мой единственный, но на всю жизнь лишусь покоя… То есть уже лишилась…
— Может, теперь ты будешь писать романы? — хмыкнула Анна.
Но тут Амалия поднялась с места, подошла к Марине, забрала у нее сигарету, затянулась и сообщила:
— А у меня больше нет Дара.
В первую секунду все даже не поняли, о чем речь. Но, когда до них дошло, лица женщин буквально перекосило.
— Как? Не может быть? Что же делать! Ах! Какой ужас! — восклицали они наперебой.
— Мама… — Аглая подошла к ней и заглянула Амалии в глаза. — И что же ты будешь делать?
— Учить Анну смешивать кремы, — пожала плечами та. — И еще стану обычной старушкой на пенсии.
Зина тихо всхлипывала на диване.
— Амалия! — Анна бросилась к тетушке. — Ну, закричи, что ли! Разбей что-нибудь! Не могу смотреть, когда ты вот так…
Амалия обвела глазами переполошившихся девиц и действительно заорала:
— Прекратите истерику! Всем молчать! Я не собираюсь жалеть о том, чего не вернешь, — отрезала она, когда в комнате стало тихо. — Наоборот, я рада, что лишилась Дара, — мне было, чего лишаться, было, что отдать за внучку! Ясно вам? Я не зря прожила эту жизнь, если моих сил хватило, чтобы отказаться от части самой себя ради другого человека. Ради нашей семьи. Вы не понимаете — это не потеря, это награда!
Все молча подняли бокалы и выпили в честь Амалии.
— А теперь всем спать, — распорядилась Амалия. — Нужно восстановить силы.
* * *Когда Настя пришла в себя, то поняла, что стоит, прислонившись спиной к чему-то твердому. Открыла глаза, в которых все расплывалось, и умудрилась разглядеть какой-то пейзаж. Вокруг пахло гарью. Она потерла глаза, но стало только хуже — в них словно песка насыпали. Тогда Настя сделала шаг вперед, споткнулась о какую-то штуковину, которая перевернулась со звоном и журчанием. Настя бросилась на землю, разглядела ведро, из которого выливалась вода, быстро поставила его на место и принялась пить, жадно зачерпывая воду ладонями. Напившись, умылась, вытерла лицо майкой и осмотрелась.
Это была деревня. Заброшенный дом, пустой двор. Где-то далеко виднелось марево — что-то горело, да так, что длинные языки пламени лизали небо, а все вокруг провоняло дымом.
— Дивное место… — пробормотала Настя.
Она опустила глаза и заметила, что одета в какую-то невнятную хламиду — черная тряпка почти до самого пола, а на ногах нечто вроде сандалий — войлочная подошва с лентами.
