Арина Холина - Магия на каждый день
— Куда пропала мандрагора?!
— Какой урод поставил сюда цветы папоротника?!
К ночи все выдохлись — лишь тихо огрызались и отпускали колкости.
— Все будем делать здесь. — Амалия указала на кухонный стол. — В подвале, под землей, нехорошо. Пойдемте, поможете мне, — кивнула она Марине и трем ее подругам.
Женщины пошли за ней, а вернулись, с трудом волоча ванночку с низкими бортами из толстого коричневого стекла. Ни Анна, ни Аглая, ни Саша с Настей никогда ее не видели.
— Что это за фиговина? — удивилась Саша.
— Если у тебя есть книга Соломона, значит, у тебя должно быть все, что для нее требуется, — ответила Амалия и распорядилась: — Ставьте на стол.
Женщины с трудом взгромоздили на стол ванночку, в которую Амалия с помощью внучек вылила огромную бадью с тошнотворным черным варевом. Жидкость была склизкая и густая, пахло от нее паленой резиной и протухшими овощами.
Амалия разложила поперек ванночки бинты, мелом начертила на полу вокруг стола звезду Соломона — точно, как чертежник. Затем выдала каждой из девяти женщин амулет из серебра и нефрита и предупредила:
— Что бы вы ни увидели — не пугайтесь. С вами ничего дурного не случится.
Она задумалась.
— Дорогие мои! — заявила она спустя некоторое время в непривычной для себя сентиментальной манере, обращаясь не к членам своей семьи. Насте даже показалось, что она заметила слезы в ее глазах. — Огромное вам спасибо за то, что хотите помочь этой безнравственной и безответственной идиотке — моей любимой внучке. Но я вас прошу в последний раз… — При последних словах слезы в ее глазах высохли, а сама Амалия будто немножко выросла. — …задумайтесь о том, чем вы рискуете. Я уверена, мы справимся сами, так что вы можете не принимать в нашем действе участия.
Амалия менялась — она становилась ведьмой, и эта ведьма была ужасна. Ни дочь, ни племянница, ни внучки никогда не видели ее такой — бледной, со странным белым сиянием вокруг головы, с просто ужасными глазами — черными и дикими. Всем вдруг сделалось по-настоящему страшно — самые заповедные кошмары, самые тайные страхи вдруг показались донельзя возможными, а будущее — безотрадным.
— Я с вами, — нетвердо произнесла Марина. — И не надо больше меня уговаривать.
— Ой! — взвизгнула Саша. — Марина! Ты меняешься!
Марина и правда тоже стала иной — волосы у нее распрямились, глаза стали какого-то чудного разреза — уголками кверху, а рот сделался как у вампирши — хищный оскал, вишневые губы и клыки… клыки выросли.
— И я с вами, — Зинаида Максимовна сжала кулаки. — Я мою Настеньку не брошу.
— И мы! — решительно заявили три девушки.
— Хорошо! — воскликнула Амалия. — Приступим. Пей! — Она пододвинула к Насте здоровенный серебряный кувшин с чем-то очень красным, как томатный сок.
— А сколько надо выпить? — поинтересовалась та.
— Все! — приказала Амалия, еще и сделав вид, будто удивилась вопросу.
— Я не могу выпить столько! — возмутилась Настя. — В меня не влезет!
— А ты попробуй, — усмехнулась бабушка и вышла из кухни.
— Ха! — фыркнула Настя, тряхнув головой, и налила напиток в высокий бокал. — Ваше здоровье!
Она пила и пила, и жидкость, казалось, сразу же впитывалась — неизвестно куда, оставляя желудок свободным. Настя, к собственному невероятному удивлению, вылила в себя все содержимое кувшина и даже не заметила, как это произошло. К тому моменту как раз вернулась Амалия, держа в руках небольшую книгу в переплете из черной кожи. Все почувствовали, что книга — особенная. От нее, как от огня — жаром, от воды — свежестью, веяло… мудростью. Опытом. Знанием. Все немного притихли и подсобрались, словно среди них вдруг оказалась особо уважаемая персона.
Амалия положила книгу на край стола, открыла на нужной странице и велела, даже не глядя на Настю:
— Раздевайся.
Настя послушно разделась, после чего Амалия кивнула на стеклянную ванночку и сказала:
— Ложись.
Настя поморщилась, но легла в черную мерзость и вдруг почувствовала, что устала. Очень-очень устала. Веки не расклеивались, ноги и руки потяжелели, сознание не действовало. Она зевнула и отключилась.
Амалия замотала внучку в бинты и обвела окружающих глазами.
— Сейчас она просто спит, — сказала ведьма. — И мы все должны ей помочь отправиться в царство мертвых — с тем условием, что она должна вернуться. Сейчас вы просто стойте и смотрите, что происходит.
Амалия принялась читать из книги на незнакомом языке, а остальные смотрели, как от ее слов испаряется жидкость в ванночке. Пары, поднявшиеся над ней, чудовищно воняли — словно какой-то умник сжег разом миллиард спичек. А к тому времени, когда Амалия кончила читать заклинание, запах изменился — отвратительно, до тошноты, запахло могилой. К тому же в комнате стало холодно — ужасно холодно, как в двадцатиградусный мороз, — все посинели и клацали зубами.
— Терпите! — предупредила Амалия. — Ни слова я не должна от вас услышать. — Она перевернула страницу книги, и свечи погасли. — Вы не будете меня понимать, но, когда я произнесу имя одной из вас, названная должна будет снять амулет, бросить его вот сюда, — она указала на ванну, в которой лежала запеленутая Настя, — и сказать: «Все, что пожелаешь!»
Женщины закивали.
Амалия выдержала паузу, положила руки на стол и принялась читать заклинание. Она читала и читала, правда, не монотонно, как давеча Аглая, а с выражением — ее голос то повышался, то понижался, и всем казалось, что они присутствуют на каком-то странном спектакле. Первой Амалия назвала Аглаю.
Та сорвала амулет, швырнула его в ванну и выкрикнула:
— Все, что пожелаешь!
Она не знала, что может быть такая боль. Физические и душевные страдания были настолько невыносимы, что Аглая оглохла от собственного крика. Еще секунда, и она бы рехнулась от боли, но, к счастью, сознание ее покинуло, и она упала в обморок. Она бы сильно удивилась, если бы узнала, что никто не заметил ее страданий, не услышал криков — все происходило только внутри ее, в душе, от которой оторвали кусок, но она этого не знала и не могла узнать. И единственное, что было очевидно для окружающих, то, что она побледнела и грохнулась на пол.
Амалия словно не обратила на это внимания — продолжала читать, пока не настало время для всех остальных. Когда последняя ведьма лишилась чувств, Амалия заговорила громким, зычным голосом, от которого разбились все стаканы и треснули стекла в рамах. И в этом голосе звучала мольба. Наконец она воскликнула:
— Все, что пожелаешь!
И застонала от боли.
Не успела она упасть, как у Насти из темечка что-то тихо заструилось — это было похоже и на ручеек, и на свет, и на облачко. Луна заглянула в комнату, луч упал на стол, душа Насти взметнулась, оторвалась от тела и ускользнула по лучу, который исчез так же неожиданно, как появился. И небо в одно мгновение затянули сплошные черные тучи.
