Трое шведских горных мужчин - Лили Голд

Блять.

Я ни за что не смогу так заснуть. Сдерживая стон, я соскальзываю с кровати и на цыпочках выхожу в коридор. Мне нужно подышать свежим воздухом. Немного холодного воздуха. Лежать между несколькими мужчинами приятно, но становится жарко, и в наши дни я почти всегда чувствую себя потной и перегретой. Ковыляя к входной двери, я натягиваю лыжную куртку и выхожу на улицу. Сейчас июль, и температура на самом деле довольно теплая. Весь снег растаял, и, хотя уже перевалило за три часа ночи, солнце стоит высоко в небе. Летом на улице никогда не темнеет.

Я выхожу босиком на маленький внутренний дворик. Коул построил его во время моего самого первого лета здесь, когда я упомянула, что было бы неплохо иметь место, чтобы поесть на улице. Все выглядит довольно просто: обеденный стол и несколько диванов, покрытых подушками. Повсюду разбросаны брызги красок, оставшиеся со всех времен, когда я приходила сюда работать.

Я хмурюсь, когда замечаю Коула, сидящего сгорбившись на одном из маленьких диванчиков. В одной руке у него кусок дерева, а в другой строгальный нож.

— Привет.

Он поднимает голову и видит меня. Его взгляд опускается на мою руку, лежащую на животе.

— Милая, — мягко говорит он.

— Не надо, — предупреждаю я. — Еще одно милое слово и я разорву тебя пополам.

Он прищуривает глаза.

— Я не Илай. Или Ривен. — Он оглядывает меня с ног до головы. — Почему ты здесь?

Я ковыляю к дивану и плюхаюсь на него. Деревянная рама скрипит.

— Там было слишком жарко. И малышка избивает меня.

— Хм. — Я подпрыгиваю, когда он прижимает большую руку к моему животу. — Успокойся, — грубо приказывает он. — Ты делаешь больно своей матери.

Как будто она действительно может его слышать, малышка перестает брыкаться, успокаиваясь. Я вздыхаю, откидывая голову на подголовник, вдыхая свежий ночной воздух. Я готова родить этого ребенка. Я уже готова встретиться с ней. Я больше не могу выносить это ожидание, подготовку и беспокойство.

Коул держит руку на моем животе несколько минут, успокаивающе и уверенно, затем возвращается к тому, что делал. Я слышу мягкий стук ножа по дереву и снова открываю глаза, чтобы посмотреть, как он строгает. Прямо сейчас кусок дерева выглядит не очень, но его глаза остры и сосредоточены, когда он вырезает.

— Что это такое?

Он поворачивается, поднимает с земли какую-то штуковину из дерева и веревок и протягивает ее мне.

Я поднимаю его. Это мобиль. Четыре маленьких деревянных слоника свисают с бечевки на раме в форме звезды. Три больших, один средний и… я проверяю его руки. Ага. Сейчас он делает крошечную детскую фигурку. Слезы блестят в моих глазах.

— Это красиво, — шепчу я, проводя пальцами по дереву.

Он отмахивается от комплимента.

— Не мог уснуть. Мне нужно было чем-то занять свои руки.

— Ты почти не спал всю прошлую неделю, — замечаю я, аккуратно ставя мобиль обратно на пол.

Он хмыкает. Я изучаю его лицо. Под его глазами залегли темные тени, а рот сжат в мрачную линию. Я не могу вспомнить, когда в последний раз видела его улыбку. Я протягиваю руку и касаюсь его щеки, потирая большим пальцем щетину. Его глаза наполовину закрыты.

— Ты боишься?

— Да, — коротко отвечает он.

— Хочешь пройти тест на ДНК? Клянусь, я не изменяла вам. Но я не обижусь, если вы захотите проверить.

— Я боюсь не этого. — Он выглядит раздраженным.

— Тогда в чем же дело?

Некоторое время он молчит. Я даю ему время подумать, глядя на горизонт. Зимой здесь очень красиво, но летом здесь просто сногсшибательно. Все ели зеленые и пышные, и можно увидеть прекрасный вид с горы, включающий деревню.

— Они ей понравятся больше, — в конце концов бормочет Коул.

Я моргаю.

— Что?

Его щеки пылают под бородой. Он снова берет нож и начинает вырезать на стволе выступы.

— Я не такой, как Ривен и Илай.

— Я заметила. Это моя любимая черта в тебе.

Он хмыкает.

— У меня никогда не было отца. У него едва была мама. Я недостаточно… мягок. — Он тяжело сглатывает, и я понимаю, что его сильные пальцы слегка дрожат. — Я напугаю ее.

Я усмехаюсь.

— Ты не напугаешь ее. И ты достаточно мягок.

— Я напугал того мальчика в магазине. Я даже не хотел этого делать. Я просто посмотрел на него.

Господи.

— Коул, ты не виноват. Дети все время плачут. — Я отталкиваю его руку. — Я знаю, ты думаешь, что ты большая, злая скотина, но быть немного ворчливым — это не то же самое, что быть злым. Я никогда не чувствовала, что ты любишь меня меньше, чем Илай или Ривен. Малыш будет обожать тебя, как и я. — Я прижимаюсь к нему ближе, утыкаясь лицом в его шею. — Ты будешь хорошим папой. Я обещаю.

— Я обещаю, — бормочет он, похлопывая меня по животу. Некоторое время мы молчим. С гор дует прохладный ветерок, и я дрожу.

Он высвобождается и встает.

— Ты замерзла.

Я стону.

— Боже мой, я в порядке, я пока не хочу возвращаться…

— Я этого не говорил. — Он направляется внутрь и возвращается через несколько секунд, держа в руках кусок сложенной розовой ткани.

Я сажусь.

— Что это такое?

— Я купил его. В магазине. — Он расправляет его, и я понимаю, что это одеяло с рисунком в виде маленьких серых слоников. Он разглаживает их на мне. — Он предназначен для твоей кроватки, но твоя мама может забрать его сейчас, — говорит он моему животу.

Я провожу пальцами по мягкой ткани, мое горло сжимается. Нет никаких сомнений в том, что Коул будет невероятным отцом. Он любит, намного тише, чем Илай и Рив. Он не всегда говорит об этом, но всегда, всегда показывает. Я устраиваюсь поудобнее под одеялом и прижимаюсь спиной к груди Коула, позволяя своим глазам закрыться. Он издает низкое, довольное урчание, наклоняя голову, чтобы подышать на мои волосы.

Я почти засыпаю, когда слышу, как со скрипом открывается входная дверь. Моргающие и сонные Ривен и Илай вываливаются на крыльцо.

Илай ахает, тыча пальцем в нашу сторону.

— Я так и знал! У вас двоих роман!

Я протягиваю ему руку.

— Присоединитесь?

— Вчетвером. Дерзко. — Он устраивается рядом со мной, прижимаясь вплотную. — Ты уверена, что не хочешь, чтобы мы оставили тебя в покое?